Юлиан Отступник. Два года у власти
При таком малом периоде правления, тем не менее, об этом правителе написано ОГРОМНОЕ количество книг современников. С чем это связано?
Имя его не только не забыто, о нем очень много пишут, он по-своему популярен в научной и художественной литературе, ибо этот человек который так кратко был императором имел множество талантов и талантов очень разнообразных, хотя в учебнике, как правило, отпечатывается одно — что он пытался увести Римскую империю (принявшую христианство) обратно в язычество.
Юлиан — последний полководец, который по-настоящему бил германцев...
Жизнь вопреки
Племянник Константина I Великого Флавий Клавдий Юлиан родился в 331 году в Константинополе (Nova Roma, как называли город изначально, но это название не прижилось.)
Константинополь был основан в 330, т.е. Юлиан и его родители жили буквально на стройке.
Мать Юлиана умерла через год после родов, а в шесть лет он стал свидетелем резни во имя обеспечения передачи власти родным сыновьям умершего императора Константина Великого.
Константин Великий
В 323 стал единственным полновластным правителем римского государства, христианство сделал господствующей религией, в 330 году перенёс столицу государства в Византий (Константинополь), организовал новое государственное устройство.
Убили Юлианова отца, старшего брата и всю родню. Пощадили лишь его самого и его брата Галла, который был тяжко болен и не представлял угрозы (в тот момент, естественно).
![]( "У Константина Великого было три сына, в результате распрей и заговоров императором в 351 году стал средний из них — Констанций II. Борьба за власть продолжалась около 14 лет.")
У Константина Великого было три сына, в результате распрей и заговоров императором в 351 году стал средний из них — Констанций II. Борьба за власть продолжалась около 14 лет.
Юлиан, надо думать, в детстве и юности постоянно жил в ожидании смерти.
Воспитанием и образованием братьев руководил арианин (одна из ветвей христианства) Евсевий, епископ Никомедии. Вряд ли наставник пользовался авторитетом у воспитуемых: им было хорошо известно, что Евсевий приложил руку к убийству их родных, будучи главным лжесвидетелем по обвинению жертв расправы в отравлении императора Константина.
Нужно понимать, что наставники скорее надсматривали над братьями, чем занимались их образованием.
Вероятно, Юлиан уже тогда усомнился в христианской религии: все убийцы, начиная с императора Констанция, были ревностными христианами.
В десятилетнем возрасте (с 342 года) Юлиан вместе с братом отправлен в Каппадоккию, где была огромная библиотека — там епископ каппадокийской Георгий был одним из собирателей книг и свитков. Эту личную библиотеку епископа иногда сравнивают с александрийской. Именно книги становятся настоящими наставниками будущего императора!
Кстати, брат не увлекся чтением — он любил фехтовать, поэтому Констанций изначально заметит Галла (впрочем, он будет и постарше).
Чувства надлежало скрывать — и он их скрывал: таково было условие выживания. Скрывал и в раннем детстве, и в отрочестве, когда в 344 году Юлиана с Галлом выслали в резиденцию близ Кесарии, окружив соглядатаями и доносчиками, следящими за поведением, разговорами и поступками мальчиков.
Когда Юлиану исполнилось девятнадцать лет, бездетный император Констанций II (его жена Евсевия считала, что бездетность — наказание за зверства и жестокость её мужа) вызвал его в Константинополь, поселив в императорском дворце для продолжения образования.
Юноша завел знакомства с военачальниками и высокопоставленными чиновниками, что Констанцию пришлось не по вкусу и Юлиана опять отправили в ссылку.
В 347 году Констанций II решил сделать Галла (старшего брата Юлиана), цезарем, соправителем, «наследником» императора — августа.
Юлиан до 353 года жил то в Пергаме, то в Эфесе. Во время очередной ссылки, Юлиана вернули в Никомедию, где тогда учительствовал Либаний, знаменитый ритор и эрудит, знаток классической древности. Брать уроки у язычника Юлиану запретили, и он нанял человека, который записывал лекции Либания и приносил читать.
Положение Юлиана было неопределенным до 354 года, когда был убит его брат Галл (для подавления очередного восстания Констанций II лично с войсками отправился в Рим, молодой цезарь Галл, скорее всего, своими действиями вызвал слишком большие подозрения императора и Галл был убит по приказу Констанция по дороге во дворец) и перед Констанцием вновь встал вопрос о наследнике и соправителе.
Юлиан был вызван в Милан для дознания, на котором тот божился, что единственное его увлечение — это философия. Констанций был настроен избавиться от конкурента, но жена императора вступилась за Юлиана и тот был отправлен на обучение в Афины. Там Юлиан познакомился со школой неоплатоников что, видимо, было причиной окончательного разрыва будущего императора с христианством.
События 355 года — натиск персов на Востоке и нашествие алеманнов на Галлию — ускорили провозглашение двадцатидвухлетнего Юлиана цезарем Запада (перед отправкой Констанций II женил Юлиана на своей сестре — Елене).
Констанций поставил его управлять опустошенной войнами Галлией, Испанией, Британией и Белгикой.
Юный цезарь , только что завершил учебу в Афинской академии, где изучал латинскую и греческую литературу, и не имел ни военного, ни административного опыта.
Ему выделили 360 человек охраны, командир которой, magister militum по имени Марцелл, Юлиана терпеть не мог, причём не скрывал этого.
Тем более, что Юлиан не отличался способствующей подвигам внешностью, был низкоросл и некрасив лицом.
Марцелл получил от Констанция совершенно определенные указания и отступать от них не собирался. Инструкции Констанция — а вернее, ограничения и запреты — были направлены на то, чтобы обезопасить империю от возможной узурпации.
Возвышение
Не обладавший свободой действий, окруженный людьми Констанция, следящими за каждым его словом, Юлиан в свои 22 года неожиданно проявил себя талантливым военачальником и администратором.
Юлиан постепенно начал избавляться от ненавистных ему офицеров — ставленников императора.
Зимой 355-356 года германцы осадили в Августодуне (Отене) Юлиана с горсткой его людей. Юлиан, взяв с собой панцирную конницу и баллистариев, попытался пробиться через кольцо окружения, всего при цезаре было не более тысячи человек. При подавляющем численном превосходстве варваров, Юлиан разметал несколько алеманнских отрядов, некоторых, сдававшихся из страха, взял в плен, а остальным позволил уйти, так как тяжелая кавалерия угнаться за ними не могла.
Юлиан дошел до Трикасина (Труа), дал войску отдых и направился в Реймс, где приказал собраться всей армии во главе с Марцеллом. Между прочим, жители Труа не сразу открыли римлянам ворота — сначала понадобилось убедить их, что в город хочет войти регулярное и дисциплинированное имперское войско во главе с самим цезарем, а вовсе не грабители. Видимо, для местного населения разница между армией и разбойниками была неочевидна, тем более что в сражениях — а точнее, в стычках — участвовали совсем небольшие отряды.
У Аммиана Марцеллина есть много подробных и интересных описаний кампаний, которые вели малые воинские группы под командованием Юлиана.
Нельзя сказать, чтобы эти микропобеды оказывали влияние на общую ситуацию: Галлию все еще наводняли варвары, пограничные укрепления и города доселе не были восстановлены, а оказывать помощь Юлиану никто в империи не собирался.
Пусть справляется как хочет и как умеет! Провалит задание императора? Тем хуже для него!
Варвары действовали крошечными летучими отрядами и, видя приближение римлян, старались уйти с их дороги.
Не встречая активного сопротивления, Юлиан отвоевал Колонию Агриппину (Кельн), разрушенную варварами еще до его прибытия в Галлию, после чего цезарю пришлось остановиться в Колонии до тех пор, пока не удалось заключить мир, то есть выиграть долгожданную передышку. Затем Юлиан направился на зимние квартиры в Сеноны (Санс), где его небольшое войско вновь осадили германцы. От перебежчиков они знали, что с Юлианом нет значительных сил.
Находившийся всего в двух переходах Марцелл даже не подумал прийти на помощь цезарю.
Осада была безуспешной, варвары сняли ее через месяц. Примерно в то же время до Констанция дошли слухи о предательской трусости Марцелла. Его со скандалом уволили с должности и приказали удалиться из расположения войск. Оскорбленный нежданной отставкой Марцелл явился в Медиолан, получил аудиенцию Констанция и обвинил Юлиана в «вызывающей дерзости и в том, будто он примеряет на себя крылья для более высокого полета».
К счастью, за Юлиана поручился евнух Евтерий, доверие Констанция к которому было абсолютным.
Трудностей у Юлиана меньше не стало, его по-прежнему окружали ненавистники из числа приближенных Констанция.
Запланированное в Риме на 357 год наступление на алеманнов провалилось: Юлиан должен был повести атаку со стороны Рейна, а магистр пехоты Барбацион со стороны Дуная, но алеманны обошли обе армейские группировки, проникли вглубь Галлии и даже пытались штурмовать Лугдунум.
Юлиан преследовал варваров и большую часть уничтожил.
Римские войска затем собрались переправиться через Рейн, для чего построили семь крупных кораблей для десанта. Однако германцы, поселившиеся на «римской» стороне Рейна, перегородили дороги огромными засеками и, когда Юлиан потребовал корабли для поимки врагов, Барбацион, который завидовал внезапной военной славе и удачам будущего императора, попросту сжег их, чтобы навредить молодому цезарю.
Пришлось искать мелководное место.
Солдаты переправлялись кто на челнах, кто на щитах, затем выбрались на берег и перебили всех мужчин и женщин без различия возраста, как бессловесный скот. Захватив лодки германцев, римляне пустились вплавь по реке и губительным валом прокатились по островным и прибрежным селениям. Когда им надоело убивать, они повернули домой, нагруженные изрядной добычей, часть которой потеряли из-за сильного течения реки.
Не попавшие под римский каток германцы покинули убежища на островах и с семьями, припасами и имуществом ушли подальше на восток, вглубь страны.
Галлия была очищена от алеманнов.
Освобожденную землю, которую столетие набегов и восстаний привело в запустение и упадок, можно было поднимать из пепла и снабжать продовольствием морем, из римской Британии. Юлиан решил начать с восстановления разрушенного форпоста Tres Tabernae, который сегодня называется Савернь. С окончанием работ в укрепление начали свозить взятые из окрестных сел запасы продовольствия для гарнизона, который Юлиан хотел там оставить.
Руками солдат с бывших полей варваров собрали хлеб.
Людей у Юлиана было по-прежнему немного. То, что небольшие отряды, бьющиеся в неприметных для истории стычках, водит не центурион, как встарь, а сам цезарь, — характерная черта пост-диоклетиановской армии.
Аммиан Марцеллин в описании кампаний Юлиана замечает:
«Кроме этих сражений, в разных областях Галлии состоялось и много других, менее заслуживающих упоминания; описывать их не стоит как потому, что они не принесли важных результатов, так и потому, что повествование не стоит перегружать маловажными подробностями».
Битва при Страсбурге была единственной крупной победой Юлиана за пять лет, что он провел в Галлии.
К этому времени степень недоверия центрального правительства к армии, уже раздробленной на мелкие отряды, была такова, что личное участие цезаря оказалось необходимо даже в «боях местного значения»! Едва ли такие предосторожности связаны с особой подозрительностью императора Констанция — всякий армейский командующий едва ли не автоматически попадал под подозрение в желании узурпировать власть...
Когда обоз с собранным римлянами добром проходил мимо ставки Барбациона, тот захватил себе часть запасов, а остальное свалил в кучу и сжег — вредительство и саботаж в чистом виде. Этот и другие его неблаговидные поступки Аммиан объясняет упорно ходившими слухами о том, будто Юлиан был избран в цезари на свою погибель в жестокой войне; считалось, будто он по своей полной неопытности в военном деле «не вынесет даже звука битвы».
Барбацион вскоре вернулся в Медиолан, «чтобы там, по своему обычаю, интриговать против цезаря». Возвращение не пошло ему на пользу. Жена Барбациона продиктовала рабыне письмо, в котором умоляла мужа после смерти Констанция не бросать ее и не вступать в брак с красавицей императрицей Евсевией. Копию этой сомнительной депеши рабыня передала некоему завзятому интригану, а тот доложил о письме императору.
Следствие велось без задержки: Барбациону и его жене отсекли головы, а кроме них, пострадали многие, виновные и невиновные.
Одного трибуна безвинно подвергли пытке, но он не сознался, выжил и в компенсацию за страдания был назначен дуксом в Иллирике.
О самовольном отъезде Барбациона быстро узнали алеманнские лидеры — Хнодомар и Вестральп, а также Урий и Урсицин с Серапионом, Суомарием и Гортарием. Решив, что Юлиан, спасаясь от поражения, отступил, вожди, воодушевившись бегством врага, собрали армию возле Аргентората (Страсбург).
Уверенность алеманнов укрепил перебежчик, который сообщил, будто с Юлианом осталось только 13 тысяч человек (так и было в действительности). Алеманнов же было 35 тысяч, сообщает Аммиан. Судя по дальнейшим бурным событиям, вряд ли эта цифра преувеличена.
Алеманнский правитель Хнодомар не раз сражался с римлянами в надежде отвоевать для своего народа земли на западе, подальше от наступающих с востока кочевников. В 352 году его войско даже одержало победу над римским узурпатором Магненцием, в ходе але маннских восстаний и набегов римляне принудили брата Хнодомара к самоубийству.
Рикс алеманнов этого не забыл и жаждал мести.
Однако в 357 году среди алеманнов не было единства: два брата-царя, связанные с Римом мирным договором, не пожелали участвовать в восстании. Тогда одного из них, Гундомада, у которого было больше войск и желания оставаться в союзе с Римом, убили, а его народ перешел на сторону воинственного Хнодомара. Брату убитого, Вадомару, долгие уговоры не потребовались, и он присоединился к врагам римлян, что еще сильнее отягчало незавидное положение Юлиана.
Аммиан красочно описал битву 24 августа 357 года, очевидцем которой был сам.
Алеманнские воины закричали, что царевичи должны сойти с коней и биться пешими, чтобы, в случае неудачи, им нельзя было ускользнуть с поля боя. Хнодомар, уверенный в исходе битвы, сам соскочил с коня. В ходе сражения Юлиан остановил бегущую римскую кавалерию и вернул всех к исполнению воинского долга. Неожиданно вперед вырвался отряд знатнейших германцев, среди которых сражались и вожди.
«Равные сошлись здесь с равными: алеманны были сильнее телом и выше ростом, наши — ловчее благодаря огромному опыту; те — дики и буйны, наши — спокойны и осторожны; те полагались на свой огромный рост, наши — на свою храбрость».
Но победа всегда одна, и она досталась империи. Перебив раненых, оставшихся на поле боя, римляне загнали алеманнов в реку, откуда выплыть удалось немногим. Хнодомар пытался бежать, скрыв лицо, его настигли и он сдался вместе со свитой.
«Теперь, раб чужой воли, бледный от волнения... как бесконечно не похож был он на того Хнодомара, что совершил столько ужасных зверств в Галлии и, неистовствуя на ее пепелище, изрекал свои свирепые угрозы».
В плену он вскоре умер — говорят, от болезни.
В этой битве пало с римской стороны 243 солдата и 4 офицера, сообщает Аммиан. У алеманнов насчитали 6000 трупов, лежащих на поле брани; целые груды мертвых тел унесла река.
Алеманны отошли за Рейн. Долина Великой реки снова была римской.
Сразу после сражения армия попыталась провозгласить цезаря Юлиана августом, и он приложил много усилий, чтобы помешать этому. Для него не было тайной подозрительное и ревнивое отношение Констанция, и попытка солдат воздать почести командиру могла обернуться гибелью.
Затем Юлиан обнаружил, что часть алеманнов ниже по Рейну не пожелала капитулировать и подняла очередное восстание. Пришлось построить мост в районе Майнца и совершить стремительный рейд в глубинные районы проживания алеманнов с обычным набором жестокостей, пожаров и разрушений.
После того, как был приведен этот решающий аргумент, настало время традиционной дипломатии.
Аммиан сообщает:
«Сожжены были жалкие плетеные хижины варваров, множество людей перебито: одни падали под мечом, другие молили о пощаде.
Когда пришли в местность, носившую имя Капеллатии или Палас, где пограничные камни отделяют область римлян от бургундов, разбит был лагерь с той целью, чтобы в полной безопасности принять родных братьев, царей Макриана и Гариобавда, которые, видя приближение верной погибели, в страхе пришли просить о мире.
За ними следом явился и царь Вадомарий, имевший место своего жительства напротив Равраков (римской колонии Августа Равракорум).
Он показал письмо Августа Констанция, составленное в весьма лестных для него выражениях, и, как подобало, был милостиво принят в качестве давно признанного самим Августом клиента Римской державы. Допущенный вместе со своим братом в лагерь, Макриан с изумлением рассматривал знамена и разнообразные украшения оружия, которые видел тогда впервые, и молил за свой народ. Вадомарий, знакомый с нашими учреждениями, так как он жил по соседству с границей империи, удивлялся также снаряжению блестяще подготовленного похода; но он помнил, что с ранней юности ему приходилось не раз видеть подобное.
По основательному размышлению единогласно принято было решение предоставить мир Макриану и Гариобавду. Вадомарию же, который явился не только ради собственной безопасности, но также в качестве посла, как проситель от имени царей Урия, Урсицина и Вестральпа, чтобы вымолить мир и для них, не оказалось возможным дать немедленно благоприятный ответ из-за опасения того, что варвары по своей склонности к вероломству, ободрившись после ухода наших войск, не станут вести себя мирно, если добьются мира при посредстве другого лица.
Когда вслед за тем их поля и жилища были сожжены, и многие из их племени взяты в плен и перебиты, названные цари сами прислали послов и так смиренно молили о мире, как будто все это совершили они против нас. Тогда и им был дан мир примерно на тех же условиях. Особенно настойчиво при этом выставлялось требование, чтобы они возвратили всех пленных, которых захватили во время своих нередких набегов».
Масштаб операций Юлиана был невелик. Он ни разу не углублялся за Рейн дальше чем на 30 миль. Показателен эпизод, когда зимой 357-358 года он два месяца осаждал шайку всего из шести сотен франков, окопавшуюся в заброшенных римских фортах. Римляне не стали их атаковать, поскольку франки были ценным людским резервом и, когда те сдались, их... отправили служить в армии Констанция.
Так или иначе, до конца короткой (увы!) жизни Юлиана алеманны были укрощены.
Прошло немного лет и римляне забеспокоились: у алеманнов появился авторитетный лидер. Это был Вадомар (Вадомарий). Римляне ловко его устранили, подослав наемных убийц, но с другим лидером, Макрианом, пришлось повозиться. Аммиан рассказывает, будто один из преемников Юлиана, император Валентиниан I, трижды пытался ликвидировать Макриана, захватив его или убив. Ему мешало то одно, то другое, а чаще всего помехой было своеволие римских солдат. Магистру пехоты Северу, получившему такой приказ, ради скрытности продвижения особой группы пришлось убить случайно наткнувшихся на нее работорговцев, чей товар он, разумеется, присвоил.
Что было дальше — неясно, так как в тексте большой пропуск, но, похоже, римский спецназ отвлекся от задания и не выполнил его:
«...ему (Северу) помешал шум, поднятый своими же людьми, хотя он постоянно внушал им воздерживаться от грабежей и поджогов, но не мог этого добиться».
Макриан был решительно неуловим, а бардак в римских подразделениях «особого назначения» не позволял надеяться, что проблема будет решена привычным для империи способом.
«Предав огню земли врага до пятнадцатого милевого столба, император огорченный вернулся в Тревиры».
Дело закончилось тем, что на середине Рейна сошлись два судна, на которых состоялась встреча императора с варварским царем, и Рим признал лидерство Макриана над алеманнами.
Императора Констанция II успехи двоюродного брата не радовали.
Молодой командующий был опасен уже потому, что по факту кровного родства оказался единственным «наследным принцем» Римской империи, плюс Констанций хорошо знал, что армия предпочитает удачливых полководцев.
Август публично высмеял победу Юлиана над алеманнами под Страсбургом в 357 году, заявив, что битвы с полуголыми дикарями — чепуха по сравнению с войной с персами, настоящими врагами римлян.
Это была не ревность к успеху цезаря, а попытка поставить под вопрос военную удачу и компетентность потенциального соперника, а, следовательно, его популярность в армии: ведь успех Юлиана означал для Констанция возможность свержения.
Лояльность Юлиана ничего не меняла в расстановке сил.
Это знали при дворе, и все самые влиятельные придворные, признанные знатоки в искусстве лести, высмеяли хорошо продуманные планы цезаря Юлиана и безусловную удачу, что им сопутствовала.
Повсюду распространялись глупые шутки, например, что он «больше походил на козла, чем на человека» (намек на Юлианову бороду), а «его победы начинают приедаться». «Краснобайствующий прыщ», «обезьяна в пурпуре», «грек-любитель» — никакой корректности, лишь зубоскальство и незаслуженные оскорбления.
Поочередно донося их до ушей императора, жаждавшего слышать именно такие слова, враги Юлиана пытались очернить его способности. Цезаря укоряли в слабости, трусости и — ну надо же! — в сидячем образе жизни! Одновременно порицали его излишнюю образованность и отсутствие классического образования!
Тем не менее против Юлиана император пока ничего не затевал.
Он выжидал и даже решил соблюсти хоть какие-то минимальные приличия: водрузить в Большом Цирке в честь победы цезаря Юлиана доставленный из Александрии обелиск высотой 32 метра, который, как мы знаем сейчас, был создан в Египте в XV веке до н. э. при фараоне Тутмосе III.
![]( "В 1587 году обелиск откопали расколотым на три части, отреставрировали и перенесли на площадь Сан-Джованни. Там, возле базилики Святого Иоанна Крестителя на Латеранском холме, и по сей день высится обелиск в честь Юлиана Отступника. Сейчас обелиск увенчан крестом, а пьедестал украшен надписями, объясняющими его египетскую историю и его путешествия в Александрию и Рим, упоминая крещение Константина Великого.")
В 1587 году обелиск откопали расколотым на три части, отреставрировали и перенесли на площадь Сан-Джованни. Там, возле базилики Святого Иоанна Крестителя на Латеранском холме, и по сей день высится обелиск в честь Юлиана Отступника. Сейчас обелиск увенчан крестом, а пьедестал украшен надписями, объясняющими его египетскую историю и его путешествия в Александрию и Рим, упоминая крещение Константина Великого.
В 359 году Юлиан перенес ставку в Лютецию Паризиорум (Паризий, Париж).
Остальные города на востоке Галлии были разорены нашествием алеманнов, и Париж начал постепенно крепнуть, превращаясь в один из важнейших центров Галлии и Европы — формально Юлиана можно считать основателем Парижа как столицы. Именно из Парижа в следующие два года Юлиан совершил несколько карательных походов на алеманнские территории, предавая их огню и мечу.
Когда пришлось защищать Галлию от салических франков, которые попытались переселиться на территорию империи, цезарь принял послов, выдвинул какие-то запутанные условия, сделал подарки, а когда они отбыли, скрытно последовал за ними и внезапно напал на франков. Варвары не смогли оказать сопротивление, молили о пощаде, и Юлиан «не стал пользоваться плодами победы и, склонившись к милосердию, принял их в подданство с детьми и имуществом».
Слово «салические» происходит, по-видимому, от латинского «sails», «побережье моря», а название второй ветви франков от «ripa», то есть «речной берег». Отсюда понятно, что салические франки обитали по берегам Северного моря, а рипуарские — к востоку, по среднему и нижнему течению рек. С IV века обе группы начали продвижение вглубь Галлии. При императоре Юлиане они уже прочно укрепились в провинции Токсандрия на территориях, ограниченных с юга реками Соммой и Самброй. Земли вдоль Шельды и нижних течений Мааса и Рейна стали историческим ядром будущего Франкского государства.
Юлиан постепенно трансформируется в реформатора. Основным занятием его в Галлии будет попытка навести хоть какой-то порядок в управлении и снизить налоговый гнет.
В Галлии снижаются налоги более чем в три раза. В Константинополе, это восторга вызвать не может, но расстояние огромны, коммуникации замедлены. Пока там все это будет оценено? Галлия СРАЗУ резко расцветает.
При этом Юлиан борется с коррупцией.
Это была очевидная узурпация власти, так как у Юлиана не было права на административную деятельность.
Префект претория Флоренций немедленно состряпал кляузу императору, но у Юлиана не было выбора: имперские и городские чиновники растаскивали последние ресурсы с разоренных войнами и восстаниями земель.
В советах городов и общин заседали богачи, которые распределяли налоги так, что основная часть тягот падала на долю бедных.
Авторитет, который Юлиан завоевал при Страсбурге, помог ему принять решительные (пусть и незаконные) меры: он выгнал из Белгики всех чиновников-сборщиков налогов и взял налоговый учет в свои руки.
Кроме того, Юлиан занялся восстановлением старых пограничных укреплений.
Констанций II всё понял — Юлиан СЛИШКОМ успешен и влиятелен в Галлии.
Император принимает решение, которое должно подрубить влиятельность Юлиана и снова сделать его фигурой нейтральной, неопасной. В 360 году он присылает приказ о том, что он отзывает из Галлии все лучшие легионы. Предлог — Констанций II затеял поход на Восток, против персов.
Отправка федератов на восток нарушала договор, который обязывал их служить только в Галлии.
Аммиан намекает, будто легионы Юлиана вовсе не горели желанием воевать на Востоке, а сам цезарь едва ли хотел лишиться немногих имеющихся в его распоряжении войск.
После оглашения приказа Констанция в Галлии всерьез запахло армейским мятежом...
Молодой цезарь пытался объяснить эту проблему Констанцию, но тот остался глух. Пришлось приказать войску выступить на восток, даже рискуя возможностью бунта.
Юлиан догадывался, что задумал Констанций: он помнил, как изолировали Галла, отбирая у него армейские части, одну за другой, пока цезарь не остался без защиты. Войско Юлиана оставалось невелико числом, но это были лучшие, проверенные солдаты. Удивительно, но армия не взбунтовалась, лишь выразив молчаливый протест, который видит всякий командир, когда солдат внезапно становится хмур и «тяжел на подъем».
Что-то носилось в воздухе. Что-то назревало… … и наконец прорвалось: во время марша через Париж солдаты «внезапно» провозгласили Юлиана августом.
Тот якобы не желал становиться императором и, веря в предопределение судьбы, вопросил богов. Боги, разумеется, дали формальное согласие.
Нужно понимать, что с учетом отношений с Констанцием, отказ от императорского пурпура означал бы для Юлиана верную смерть.
Вероятно, он сам готовил эти события: незадолго до «провозглашения» один из комитов, особенно преданный Констанцию, был срочно командирован в Британию. По возвращении этого человека сразу арестовали, причем он даже не знал, что Юлиан объявлен армией императором.
Юлиан направил Констанцию формальное письмо, в котором объясняет — почему всё это произошло.
«Я сохранял, сколько было возможно, непоколебимую верность своим принципам как в своем личном поведении, так и в выполнении взятых на себя обязательств, всегда придерживаясь неизменного образа мыслей, как это с очевидностью ясно из множества фактов...
С того самого момента, когда ты, сделав цезарем, послал меня, дабы я сражался среди грозного шума брани, я довольствовался предоставленной мне властью и как верный слуга доводил до твоего слуха частые вести о следовавших одна за другой желанных удачах, никогда не подчеркивая перенесенных мною опасностей, хотя многими свидетельствами можно было бы доказать, что в воинских трудах, в разгроме и рассеянии германцев меня всегда видели первым, а в отдохновении от трудов — последним.
Если же теперь произошла, как ты думаешь, некоторая перемена, то я, с твоего позволения, скажу следующее: солдаты, проводившие свою жизнь во многих тяжелых походах, не получая от этого никакой выгоды, выполнили то, что давно задумали, настоятельно требуя этого, так как тяготились командиром второго ранга, полагая, что от цезаря они не смогут получить никаких наград за продолжительный труд и многочисленные победы...»
Далее Юлиан выдвигает Констанцию относительно мягкие условия: совместное правление, то есть признание Юлиана как властителя Запада, причем префекта претория назначает Констанций, остальных чиновников — Юлиан. Пополнения на восток будут отправлены, пусть и в меньшем числе.
К этому письму было приложено другое, секретное, гораздо резче, настоящий ультиматум: или совместное правление, или гражданская война.
Констанций II не оценил ни уступок, ни угроз и начал готовиться к сражениям.
Однако в ноябре 361 года его в возрасте сорока четырех лет настигла внезапная смерть, о причинах которой ходили разные слухи — если верить летописцам, это была малярия, хотя, как обычно, поговаривали об отравлении.
На смертном ложе император всё-таки НЕ ОТМЕНИЛ назначения Юлиана своим официальным преемником: тот был единственным оставшимся в живых продолжателем рода Константина Великого.
Римский император Юлиан Отступник
![]()
В декабре 361 года Юлиан во главе западных войск въехал в Константинополь.
Юлиан с почетом хоронит Констанция, сразу забыв все свои обиды, чтобы стабильность власти была соблюдена.
Военные и придворные поспешили засвидетельствовать ему свою преданность и почтение, но уже ставшая традиционной чистка все равно состоялась.
Известно о казни четырех видных чиновников (двоих публично сожгли живьем) и об изгнании еще нескольких.
Отступник
В Константинополе Юлиан признал себя язычником (он поклонялся Солнцу) и провозгласил полную веротерпимость.
Это означало, что ни одна религия не получит привилегий. Тем не менее соблюдать абсолютный религиозный нейтралитет император настроен не был и должности предпочитал отдавать язычникам.
Именно из-за проведенной реформы Юлиан получает прозвище «Отступник».
Храмы и имущество, отошедшие от политеистов христианам, вернули прежним владельцам. Языческие храмы открылись, но в них уже никто не ходил: древние религии умерли естественной смертью!
Юлиан пытался оживить неживое, объединив христианскую этику с язычеством, и даже выделил средства на добрые дела, в которых первенствовали христиане, то есть на приюты и больницы.
Бесполезно, прадедовское многобожие безвозвратно сгинуло и воскреснуть уже не могло.
В новой политике христиане увидели немалую опасность: веротерпимость означала свободу любых сект и, следовательно, угрозу ортодоксальному единству. Когда христианам запретили преподавать риторику, грамматику и философию, тем самым отрезав их от молодежи высших сословий, послышались упреки в адрес августа: он нарушает свои же законы!
Логика событий приводит к тому, что он, поначалу провозглашающий веротерпимость, начинает поощрять погромы против христиан.
![]( "Монета времени правления Юлиана Отступника.")
Монета времени правления Юлиана Отступника.
Война с Персией
Второй задачей (после религиозной реформы) император Юлиан считал войну с сасанидской Персией.
Поход на Восток для Юлиана был способом спасти Империю.
Персия была не просто врагом Рима, а врагом идейным, ненависть к которому была унаследована от греков. Римляне не забыли три крупных поражения и череду унижений, не забыли, что в III веке персы пленили императора Валериана, выставили его на всеобщее осмеяние, а затем из его кожи якобы сделали бурдюк для вина. С точки зрения римлян Персию следовало стереть с лица земли, как некогда был уничтожен Карфаген.
Молодому императору были безразличны лавры Александра Македонского, но масштабная победа над персами укрепила бы его власть, что, в свою очередь, позволило воплотить вымечтанные им реформы (не только религиозные).
Весной 363 года начался поход на вековечного врага.
![]( "Персидская кампания оказалась для Юлиана роковой.")
Персидская кампания оказалась для Юлиана роковой.
В этой войне есть несколько странных, ничем не объяснимых моментов.
Зачем императору перед наступлением понадобилось разделять армии и дробить силы?
В результате шахиншах Шапур II позволил Юлиану продвинуться вперед, а потом захлопнул ловушку. На свою территорию римляне, оставшиеся посреди выжженной земли без продовольствия и фуража, отступали с изматывающими боями.
Отчего Юлиан отверг мирные предложения персов? Почему легионы бездействовали в отлично знакомой им местности? Почему не пришли армянские союзники и римские подкрепления?
Юлиан пал в обычной стычке, мало чем отличающейся от сотен других.
Стоял июнь 363 года, император повел против тяжелой кавалерии персов легковооруженные римские отряды, сняв доспех из-за жары (какая ирония — император погиб, в принципе, из-за Гелиоса, Солнца, в которое верил), и был впереди своих легионеров, когда в правое подреберье вонзилась стрела (по другой версии это было копьё).
Персидская?
Римская?
В армии считали, что стрела была римской. Но когда смерть императора не вызывала кривотолков и намеков на убийство?
P.S.
Уродливый, малорослый, почти карлик, с огромной растрепанной бородой, полной вшей, всегда немытый и непричесанный, Юлиан намеренно подчеркивал свою некрасивость. Равнодушный к пиршествам и вину, к комфорту и удовольствиям, он мало спал, много работал и мог сутками обходиться без отдыха и без еды.
Этот великий труженик менее чем за два года правления провел религиозную и налоговую реформы, много писал и сочинял, причем придавал этим занятиям важное для себя значение.
Гуманность, смелость, образованность, высокий дух — и тут же странности поведения, «злопыхательство, писательская зависть — те дурные качества пишущих людей, которые омрачают образ этого храброго солдата... Но самое печальное в том, что в нем рядом с государственным деятелем и полководцем мы всегда видим фрондирующего писателя».
Юлиан не был ни гением, ни посредственностью.
Он оказался бы на своем месте в ранге наместника провинции, однако груз имперского наследия оказался Отступнику не по силам — слишком тяжелая ноша.
Самый главный вопрос — Почему реформы в империи Юлиан решил начать с религии? — стоит до сих пор.
Похоронили его в языческом святилище в киликийском Тарсе, но годы спустя тело перевезли в Константинополь, упокоив в храме Святых Апостолов. Без отпевания — новая христианская цивилизация не простила Юлиану попытки возврата к прежним богам.
Теги к статье
Поделиться статьёй и ссылки
Комментарии
Вы должны авторизоваться, чтобы оставлять комментарии.
