Аэций. Последний римлянин, первый варвар

---

Аэций - победитель Аттилы и фаворит Галлы Плацидии - был яркой и неординарной личностью, в которой удивительным образом сочетались римская доблесть с психологией варвара-наемника, благородство и верность долгу с вероломством и склонностью к интригам.

Аэций - победитель Аттилы и фаворит Галлы Плацидии - был яркой и неординарной личностью, в которой удивительным образом сочетались римская доблесть с психологией варвара-наемника, благородство и верность долгу с вероломством и склонностью к интригам.

Считают что во многом Аэций был прообразом того полководца, который является либо отцом короля Артура либо его
телохранителя, ну так или иначе, его еще связывают с циклом про короля Артура.

Но везде Аэций выступает как второстепенное лицо.

Этот человек совершенно необыкновенный, он заслуживает не только отдельного упоминания, он заслуживает отдельного очень яркого рассказа, потому что перед нами действительно очень неоднозначная личность, которую неоднозначно характеризовали уже даже современники, и там целая палитра: от невероятного восторга до резких ехидных и совершенно злобных комментариев на предмет того, что перед нами интриган, нехороший человек во всех отношениях.

Часть I. Взлет

Современники относились к нему очень двойственно.

Многие поступки, многое из того что делал Аэций — тоже чрезвычайно противоречиво и всем тем более необыкновенно интересно, но вот что не отнимает у него никто — это выдающихся дипломатических способностей, очень высокого здравого соображения, и безусловной храбрости и воинского таланта.

Он соединял в своей натуре казалось бы несоединимые вещи — римскую способность к дипломатии, римское понимание имперской жизни, в определенной степени римский аристократизм и понимание героизма (понимал его в духе великих республиканцев) и одновременно — варварскую страсть, напористость, жажду жизни, определенную вероломность, свойственную варварам. У него были какие-то государственные интересы и государственные идеи и в то же время всё это прекрасно уживалась с концепцией наемника.

Традиционно его именовали последним великим римлянином, последним римлянином империи, потому что после того как он погиб, Западная Римская империя по сути дела развалилась.

Но одновременно его можно считать первым великим варваром империи, а вслед за ним уже пойдут все остальные, потому что этот человек был одновременно представителем двух миров.

Главнейший мечтой этого времени была мечта о «Великой Варварской Римской Империи», то есть в принципе бОльшая часть варваров, проживавших на территории римской империи, оценив достаточно высокое качество римской жизни а также проникнувшись в определенной степени имперской идеей конечно хотела этим примером воспользоваться.

К тому же сама дряхлая римская администрация, да и вообще само римское государство рассматривалось уже как нечто болезненное, из которого что то можно взять, а можно вообще его уничтожить.

И спор шёл только о двух вещах: как строить новое государство, соединяя и заимствуя римские ценности с варварскими и заимствуя римскую систему управления (или вообще разломать все это и создавать что-то своё) и КТО это будет делать. Кто будет создателем вот этой самой новоявленной империи из варваров?

Европа. Первая половина V века.

По этому поводу у варваров очень большие споры, в которых периодически побеждали вестготы — наиболее организованная, собранная и качественная группировка, еще имевшая достаточно хороших королей.

Но наряду с этим имелись и другие конкуренты: бургунды, франки, гипиды, алеманны и так далее и тому подобное. Всё это выяснение отношений приводило к постоянным столкновениям, конфликтом, которые дополнялись еще и социальными проблемами.

В частности, на территории Пиренейского полуострова и даже частично на территории современной Франции, Галлии бушевало в этот период достаточно мощное восстание так называемых багаудов, «борцов», которое представляло собой дела соединение социального и
национального движения (там ещё и против зависимости от других варваров, римлян, кельтских племён).

Своеобразной вишенкой на торте всех этих серьезнейших проблем стало появление восточных сил, о которых до этого никто не подозревал и у которых были свои совсем свои идеи.

На территорию Римской империи к началу пятого века подтянулись племена аланов, прибывшие с Закавказья (это племена вообще иранского происхождения) а потом — гуннов. И те и другие никогда в римском обществе не жили, никакими римскими ценностями не интересовались, и более того, они принесли совершенно свой мир, свою систему ценностей, свою систему отношений.

Первой их жертвой пали остготы (подчинили и сделали их зависимыми), потом начали нападать на различные вестготсткие племена.

Вот это тот «варварский котёл », с которым приходилось иметь дело императорам Западной Римской империи и, конечно, существование этой империи во многом зависело от индивидуальности и значимости личности, которая сидела на престоле.

А личность была совершенно не значимая.

К моменту рождения Аэция это был император Гонорий, который по-человечески ничего из себя не представлял, а править просто не хотел, при этом был амбициозен и очень раздражителен и начисто не обладал никакими способностями.

Когда родился Аэций и каковы его родители?

Здесь споров тоже достаточно много, несмотря на то, что фигура была чрезвычайно раскрученная.

По годам рождения рождения разные источники рассматривают с 390 по 395 год. Родился он в нижней Мёзии (современная Болгария), отец — непонятно, кто по происхождению, но известно, что это точно был варвар, что положение у него было довольно высокое, более того, в римских войсках он занимал тоже достаточно высокое положение, дослужившись до магистра конницы. Что касается матери, то тут более менее понятно. Мать — дочка римского аристократа, римлянка, достаточно высокого аристократического происхождения, но вот её имени не сохранилось.

Карьеру свою Аэций начинает как будущий воин и солдат достаточно рано. Некоторые считают, что он в возрасте 9 или 10 лет был папой пристроен куда-то в войска, потом он попал в телохранители Гонория, а потом им начали расплачиваться, как заложником.

Отношения между варварами во многом нивелировались созданием варварских союзов, причем такие союзы создавались по дипломатическому варианту, сформулированному гораздо позже, в восемнадцатом столетии («У Британии не врагов и друзей, у Британии есть постоянные интересы»).

Все варварские племена придерживались этого принципа, и это вело к тому что те, кто и громил вчера — сегодня были их союзниками, но это не означало, что завтра они не станут противниками.

Системой сдержек и противовесов между этим невероятно сложным клубком взаимоотношений разных племен была концепция заложничества, по которой дети знатных и высокопоставленных людей (предпочитались мальчики, причём СТАРШИЕ сыновья), отдавались на воспитание в племя, с которым заключался договор.

Как правило, они там пользовались большим уважением, выращивались вместе с детьми вождя, к ним хорошо относились, но если, не дай господь что-то случилось с нарушением союзного договора, то ничего личного — их просто убивали.

Поскольку отец Аэция пытался делать карьеру и более того — вмешался в различные готско-кельтские отношения и, соответственно, его сын сразу же стал выступать в качестве заложника. Так как отец пытался подружиться с вестготскими правителями ( а вестготским королем в это время был Аларих) то в 408 году Аэция отправили, совсем еще достаточно юного, к Алариху, где в качестве заложника он проводит 3 года.

Более того (хотя он этого НИКОГДА не упоминал) он принимает участие в походе Алариха в 408 году на Рим.

Аларих, дико раздраженный всеми возможными нарушениями и всех договорными моментами, которые были у римлян, в конце концов плюнул и пошел один раз Рим грабить в 408, потом в 410.

Необходимо отметить, что Алариху Аэций понравился (Аларих в 408 году часть заложников казнил) и более того — он попросил в дальнейшем у римлян продлить трехлетний срок заложничества для Аэция.

В нём нет изнеженности, в нем есть твердая римская стойкость, он прекрасно держится в седле, великолепно владеет луком и в общем то из него можно воспитать очень приличного вождя.

У римлян были какие-то свои интересы, срок заложничества НЕ продлили и Аэций вернулся в Рим. Но тут отец, запутавшийся в политических интригах был убит, скорее всего кельтской оппозицией, какими-то представителями вождей багаудов.

Очень быстро Аэция «сплавили» с Рима (по одной причине — недруги, по другой — друзья) теперь уже заложником на три года к другим племенам, с которыми Рим пытался договориться против остготов, к гуннам, где Аэций подружился с сыном вождя (ровесником по возрасту), Атиллой.

Многие считают, что Аэций очень много взял от гуннов, он научился многим гуннским тактикам боя, овладел потрясающее сложным гуннским луком, который считался одним из чудес тогдашней военной техники (гунны, например, за двести пятьдесят шагов пробивали защитный панцирь), он научился русскому умению великолепно держаться в седле и массе других вещей.

В дальнейшем, Аэций благополучно вышел из заложничества и отправился в телохранителе Гонорию.

Но в 423 году Гонорий умирает, после чего начались знаменитые перетурбации, связанные с наследием престола.

Реально наследником был племянник Гонория Валентиниан (сын Галлы Плацидии), но реально он у власти не оказался, власть была захвачена одним из представителей римской аристократии и одновременно его поддержала армия Иоанна и Аэций, который был в это время был очень молодым офицером, в этом конфликте поддержал Иоанна.

Иоанн прекрасно понимая, что Галла Плацидия будет просить у кого-то помощи ( она такую помощь попросила у своего сводного брата Феодосия II, который в это время управлял Восточной римской империей и он эту помощь оказал) быстро снабдил Аэция золотом и, помня о его гуннских связях, отправил его за помощью.

Аэций действительно вернулся с 60000-ным отрядом гуннов, но опоздал на три дня.

Битву Иоанн проиграл, причём он был казнён совершено зверским способом — Галла Плацидия впервые проявила такую жестокость, и, казалось бы, надо было расправиться и с приспешниками… в том числе и с Аэцием, который привёл такое огромное войско.

Галла Плацидия очень быстро поняла характер Аэция (Галла ЗНАЛА, кто такие варвары), который представлял из себя сложную смесь каких-то убеждений… и она предложила ему работу.

Наёмникам даже заплатили (и они ушли), а в качестве службы дала Аэцию чрезвычайно опасный «участок работы» — Галлию и Испанию, там, где бушевало восстание багаудов (кроме того, куски этой территории постоянно отнимались пристроившимися там племенами вандалов, бургундов, франков и так далее).

Аэций производил впечатление человека — рыцаря без страха и упрека, хотя, скорее всего, таковым не был.

Современники Аэция рисуют его в самом хорошем свете, а вот историки XX-XXI века делятся на две противоположные категории: одни считают также, другие — что он был человеком, склонным к интригам, достаточно жадным, коварным и наемником в худшем смысле этого слова, это был человек, которому действительно была нужна власть, деньги, постоянные интриги.

Но и те и другие не отрицают двух моментов биографии: что он был действительно выдающимся полководцем и что Аэций был предан Галле Плацидии и действительно её любил.

Что касается чувств самой Галлы Плацидии, палитра этих чувств расписана источниками совершенно разнообразно...

Она сразу поняла его силу и мощь и поэтому поощряла его, тайно боясь и ненавидя.

Причем в чём тайная боязнь - проявлялась совершенно неизвестно, потому что за весь период взаимоотношений не было ни одного конфликта, который бы показывал вот эту ситуацию. Надо сказать, что, Аэций, видимо, первоначально никаких матримониальных планов насчет Галлы Плацидии не имел и даже если и восхищался, то только со стороны.

Он строил активно карьеру, ему надо было как-то подниматься. Он очень удачно женился на дочери одного из германских вождей, занимавшего довольно высокое положение в римской армии и она ему родила сына и благодаря своему тестю начал активно продвигаться по служебной лестнице.

Трудно сказать потом, что с ней случилось, с его выгодной женой потому что уже по крайней мере в 432 году выясняется что, Аэций вдовец. Или разведен. Так или иначе он женится на другой.

Необходимо отметить, что Аэций начинает активно делать карьеру и вот это активное делание карьеры совершенно не совпадает с мыслями и идеями Иордана (историк VI века) об отсутствии какое либо интриганства — он планомерно начинает подводить всех своих конкурентов и соперников с помощью интриг под всевозможные обвинения.

Сначала он делает это со своим основным конкурентом по начальнику кавалерии — Константином Феликсом (кстати он, в свою очередь, вёл борьбу с другим полководцем — Бонифацием, наместником Африки, вандалом по происхождению) — после обвинения в предательстве того казнят.

Тот же номер проводится с Бонифацием. Если с Феликсом у него были только счеты карьерные, с Бонифацием у него было соперничество не только карьерного но и личностного плана.

Все отмечают, что Бонифаций был достойным конкурентом и соперником Аэция, Бонифаций уступал Аэцию только в одном — в одном он был, по крайней мере по своим поступкам более порядочным. Тогда оба они характеризуются современниками как великие полководцы, оба характеризуется как невероятно честолюбивые и амбициозные люди.

Аэций сплел интригу, оклеветав Бонифация, и, не дожидаясь результата, отправился отвоевывать Галлию.

Императрица, воспользовавшись отсутствием Аэция, призвала ко двору его врага из политических соображений — Бонифаций только что потерпел поражение от вандалов под Гиппоном Регием, значительно утратил авторитет как военачальник и, следовательно, не представлял опасности во главе армии.

Дадим слово Прокопию Кесарийскому, изложившему эту некрасивую историю в книге «Война с вандалами»:

«Когда Бонифаций оказался уже далеко, Аэций оклеветал его.

Бонифаций-де хочет захватить власть над Ливией, отняв у нее и у василевса всю эту область. Он говорил Галле Плацидии, что ей самой нетрудно убедиться в этом: если она вызовет Бонифация в Рим, он ни в коем случае к ней не явится. Когда Плацидия это услышала, ей показалось, что Аэций говорит верно, и она так и поступала.

Аэций же, предупредив ее, тайно написал Бонифацию, что мать василевса злоумышляет против него и хочет его погубить.

Он утверждал, что есть у него и серьезное доказательство, а именно то, что очень скоро Бонифаций будет без всякой причины отозван в Рим. Вот что гласило письмо. Бонифаций не пренебрег тем, что было в нем написано, и когда вскоре явились к нему посланники, чтобы позвать его к василевсу, он отказался повиноваться василевсу и его матери, никому не сказав о предупреждении Аэция.

Услышав такой ответ, Плацидия стала считать Аэция в высшей степени преданным государю и начала обдумывать, как ей поступить с Бонифацием.

Тот же, понимая, что не может противиться василевсу и в то же время, если он вернется в Рим, ему не ждать пощады, стал размышлять, как бы ему заключить, насколько возможно, соглашение с вандалами, которые, как было сказано раньше, поселились в Испании, недалеко от Ливии.

В это время Годигискл уже умер, и власть перешла к его сыновьям, Гонтарису, рожденному от законной его супруги, и Гизериху — его побочному сыну. Первый, однако, был еще мальчиком и не обладал большой мощью, Гизерих же прекрасно знал военное дело и был необыкновенным человеком.

И вот Бонифаций, послав в Испанию самых близких своих людей, пришел к соглашению и с тем, и с другим сыном Годигискла с условием полного равенства, т. е. чтобы каждый из них, получив треть Ливии, самостоятельно управлял своими подданными; если же кто пойдет на них войной, они должны были общими силами отражать нападающих.

На основании этого договора вандалы, перейдя через переправу в Гадире, прибыли в Ливию; впоследствии на их месте в Испании поселились визиготы.

В Риме друзья Бонифация, зная его характер и видя странность этого поступка, оказались очень удивлены тем, что Бонифаций захотел стать тираном; некоторые из них по приказу Плацидии отправились в Карфаген. Там, встретившись с Бонифацием, они увидели письмо Аэция и, услышав эту историю, со всей поспешностью вернулись в Рим и рассказали Плацидии, почему Бонифаций так поступил по отношению к ней. Она была поражена, но не причинила Аэцию никакого вреда, даже не упрекнула его за поступок, принесший вред царскому дому, поскольку он имел великую силу, а государство в это время было уже в очень тяжелом положении.

Друзьям же Бонифация она рассказала о данном ей Аэцием совете и клятвенно просила их, чтобы они, если возможно, убедили Бонифация вернуться на родину и не допустить, чтобы Римская держава лежала под пятою варваров. Когда Бонифаций узнал об этом, он раскаялся в своем поступке и в своем соглашении с варварами и стал умолять их, давая им тысячу обещаний, уйти из Ливии».

После этого в 432 году Бонифаций с Аэцием сцепились в непримиримой схватке. Они развязали гражданскую войну, и Бонифаций был смертельно ранен в одном из сражений (по другой версии — в результате дуэли, «божьего поединка»).

Очень интересна реакция Аэция: во-первых, он торжественно хоронит Бонифация; во-вторых он женится на вдове Бонифация, Пелагее. И, кстати потом в совместном браке, родились сын и дочь.

С 433 года по 450 год Аэций фактически становится правой рукой императрицей, если не сказать, соправителем и это огромное благо для Римской империи. Аэций умеет всё, умеет интриговать, умеет договариваться, прекрасно владеет гуннских, готским и еще рядом других языков, имеет везде свои связи и знакомства, Аэций, наконец, великолепный полководец. Аэций «заражён» идеей Римской империи.

Именно он становится главнокомандующим римской армии, именно ему передается по наследству Бонифация специально возрожденный титул «Патриций империи» и более того, Аэций воспринимает очень многие римские идеи как последний великий республиканец: идеи стойкости, идеи защиты и массы всего другого, но при этом при этом он служит трудно сказать кому — Римской империи или Галле Плацидии. Так или иначе служит истово, по-настоящему, но при этом себя не забывает: бескорыстие там особо никакого нет, имущество постоянно увеличивается. Был момент и с некоторым посягательством на престол.

После того, как Валентиниан III в 15-летнем возрасте женится на своей двоюродной сестре, дочери Феодосия II, у того рождаются дети — сын и дочь. Так вот Аэций предлагал женить своего сына на дочери императора.

С 433 по 450 года Аэций по сути дела был безраздельным правителем империи. Почему до 450 года? В этом году умерла его покровительница и как бы его богиня Галла Плацидия.

Валентиниан III не питал такой большой любви к Аэцию, он, скорее его терпел и более того — даже немножко побаивался.

Современники понимали, что он сделал всё, что мог, по крайней мере за этот период он сохранил Испанию, подавил восстание багаудов, он расчистил большую часть Галлии, он под руку Рима привел значительное количество племен, он установил хорошие союзнические отношения с гуннами, более того — и с аланами. И умудрялся дружить с теми и другими, хотя и они ненавидели друг друга, более
того он имел хорошие отношения с вестготами и с остготами, которые тоже ненавидели друг друга.

Необходимо отметить, что к Аэцию у потомков только одна претензия — он не смог вернуть Риму Африку. Как там вандалы поселились — все попытки так или иначе захватить и вернуть Северную Африку и Египет ему не удались.

В 450 году Галлы Плацидия умерла и судьба Аэция оказалась на пике славы и одновременно буквально в шаге от скорой гибели. Самый известный поступок Аэций совершает незадолго до того, как его убили, именно из-за этого поступка Аэций получил то самое «последний римлянин».

Часть II. Гунны у ворот

Аэций очень долго считал, что гунны не нападут на Римскую империю, однако Аттила, создав достаточно большое объединение, вполне логично решил, что почему вот готы носятся с идеей готского государства, вандалы такое государство создали (в Северной Африке), франки чего-то хотят… А гунны?

Для государства нужна территория, помещения, финансовые средства — всё это «приятно предоставляли» романизированные области с хорошей цивилизацией, такие, как Галлия, Испания и конечно же Италия.

Именно поэтому Аттила вторгается на территорию Римской империи конкретно в Галлию.

Галлия — основная подведомственной территории Аэция, поводом для этого вторжения послужила история ниже: 

У Галлы Плацидии, испытавшей множество приключений в своей жизни, была дочка Ганория (названа в честь брата). Полученный в пятнадцать лет титул «Августы» обрекал её на безбрачие, она это прекрасно понимала, что просто так её никто замуж не выдаст. Замуж она может выйти только за того, кого боится Римская империя.

А так как Римская империя в это время боялась только Аттилу и несмотря на то, что Аттиле было хорошо уже под пятьдесят (несмотря на то, что у него был целый набор разнообразных жен, поскольку по римским обычаям несочетавшиеся римским браком считались холостыми), она посылает ему письмо с предложением своей руки и сердца.

Аттила обрадовался, у него появился повод, он отправил гонцов к Валентинеану III, брату Гонории, и потребовал (это было в 449 году, ещё при жизни Галлы Плацидии), чтобы ему дали в жены Гонорию и более того — ещё и пол царства, куда он расселит своих гуннов.

Для этого отлично подходила Галлия (франков он выгонит, остальное население подчинит своей воле) и будет Гунно-Римская империя.

Галла Плацидии ответила крайне отрицательно, более того, несчастную Гонорию тут же отослали на Восток (чтобы Аттила до неё добраться не смог), где она и закончит свою жизнь монастыре в достаточно молодом возрасте — чуть больше тридцати лет.

Что касается Аттилы, отказ он воспринял как личное оскорбление и как нарушение договора (он согласен, невеста согласна, родственники — против), что и стало в 451 году поводом для вторжения его на территорию Римской империи, на территорию Галлии.

У Аттилы были большие шансы, он шёл не один, он туда подтянул остготов. Основным его противником считали вестготтов, с которыми Аэций ТАКЖЕ серьезно воевал и Аттила серьёзно, считал что вестготы не пойдут на союз с Аэцием (к тому же там в Галлии жили переселённые бургунды, которые также должны были, по идее, ненавидеть Аэция, франков вообще не брали в расчёт).

Поэтому Аттила полагал, что захват будет успешным, тем более — при наличии своего огромного войска (в котором, кроме гуннов, были остготы, стремившиеся уничтожить вестготов, гепиды, часть других варварских племён). Современники и хронисты оценивают войско в 500 тысяч человек, что, конечно же, было преувеличением, скорее всего было меньше, наиболее достоверна цифра в 300-350 тысяч.

Аттила рассчитал всё, кроме того что в дело вмешается Аэций.

Аэций умудрился договориться со всеми. Король Теодорих (король вестготов), мягко говоря, его не любил, но Аэций смог объяснить тому, что будет после гуннского вторжения и Теодорих заключил союз.

Это была огромная победа, вестготы были действительно сильным и мощным подразделением, это были настоящие войны, с хорошим боевым духом. Вдобавок хорошим достижением Аэция было то, что что он сумел договориться с аланами. Аланы были ненадежным союзником, они служили тому, кто больше заплатит и вполне могли на поле боя изменить. Но вместе с тем они были дикими и свирепыми, они хорошо знали тактику боя гуннов, в отличие от римлян, привыкших воевать совсем по-другому, и по сути дела пользовались одними и теми же методами в этом самом конфликте.

Кроме того, Аэций привлёк в союз ряд других племен, тех же бургундов и франков. И самое главное — у Аэция было своё, римское войско.

Несмотря на то, что поле битвы была навязано Аттилой Аэций сумел выдавить все из этого расположения.

Количество жертв в этой битве оценивают по разным данным от 165 тысяч, это минимальная цифра.

Кстати, король вестготов Теодорих погиб в самом начале битвы, что, впрочем не привело к какому-то смятению войск — этого просто не заметили, войска чётко выполняли поставленную Аэцием задачу.

Битва Атиллой была проиграна, с огромным трудом Аттиле удалось пробиться в собственный лагерь и он осознал, что в общем-то всё, лагерь был окружён и заблокирован, его уже ничего не спасёт.

И тут очень интересна позиция Аэция, именно эта позиция в дальнейшем послужила одним из поводов для его обвинения в предательстве.

Аэций срочно собирает совещание, куда собирает всех племенных вождей, начинает говорить поразительные вещи.

Сначала он обращается к сыну Теодориха, Торисмунду — говорит, что не надо думать о гуннах, с которыми и так разберутся, что ему лучше вернуться в Тулузу, учитывая, что у него еще пять братьев и там сейчас начнется борьба за престол, который может этот престол вполне потерять. Тем более, что если он продолжит воевать с гуннами — он тогда вообще лишится сторонников (гунны свою жизнь дёшево не продадут).

Это произвело неизгладимое впечатление и сын Теодориха, очень быстро собрав остатки своего коллектива, забыв про месть за отца, рванул в Тулузу — столицу вестготского королевства с тем, чтобы отстоять свои права на престол, как старшего брата.

Григорий Турский сообщает:

«Когда битва закончилась, Аэций сказал Торисмунду: "Теперь быстро отправляйся, иначе твой брат захватит престол твоего отца". 

Однако Торисмунд не поладил с братьями и развязал несколько внутриплеменных стычек. Братья разбили войско Торисмунда и казнили его с помощью гарроты.

То же самое, т.е. уйти с поля боя, Аэций посоветовал королю франков, сказав, что у того тоже осталось небольшое количество воинов.

Распустив самых вредных союзников (аланам заплатили, но их и так осталось слишком мало — они приняли основной удар в битве), Аэций СНИМАЕТ осаду с лагеря Аттилы.

Большая часть хронистов пишет о том, что для гуннов снятие осады была совершенной неожиданностью.

Мотивы, которыми руководствовался Аэций отпуская Аттилу, отметают версию, что он был подкуплен Аттилой.

У Аэция был холодный и трезвый расчет расчет — он прекрасно понимал, что штурм лагеря гуннов действительно может быть кончиться победой, но этот штурм будет невероятно дорого стоить ему и всем остальным и Аэцию не было никакого желания терять значительную часть абсолютно верных ему людей (политических противников и завистников Аэция было выше крыши), во многом власть Аэция держалась на его огромным авторитете в армии и на верных и преданных ему людях.

Главное — многие считают, что Аэций боялся чрезмерного усиления вестготов, он был сторонником знаменитой римской политики «Разделяй и властвуй», политики противовесов — если убрать гуннскую угрозу, считал Аэций, вестготы очень быстро перетянут одеяло на себя и фактически реализуют мечту о готской империи, захватив территорию Рима и Аэций вряд ли им всерьез может помешать.

Гунны — это серьезный противовес вместе с тем, они ослабленны и вряд ли полезут ближайшее время на Римскую империю.

Именно эти соображения, по мнению большинства исследователей, повлекли за собой идею этого странного поведения Аэция, когда практически почти полностью одержав победу он не стал преследовать побежденного противника и выпустил его лагеря, до этого предварительно послав самых раздраженных против гуннов союзников.

Необходимо отметить, что расчеты Аэция оправдались только частично. Аттила уже в 452 году решил пойти на Рим и попытался даже дойти до территории Италии.

У Аэция к тому моменту был серьезный конфликт с вестготами и он не смог собрать единого войска и вообще вся ситуация развернулась очень экзотично и странно: Аттила масштабно заявил, что он сейчас всех захватит, потом как-то очень быстро свернул всю военную кампанию и военный поход, удовлетворившись выданным ему золотом и, развернувшись, ушел с территории Западной Римской империи.

В конечном итоге его или убили или сам умер от сердечного приступа — до сих пор непонятно, есть множество версий по этому поводу — Аттилу похоронили, а после смерти его империя достаточно быстро развалилась, фактически уже в 453 году.

Уход Аттилы объясняют несколькими вариантами: современники в большей степени склонялись к понятию чуда (Бог защитил Италию от бича божьего) а также деятельностью папы Льва X, который уговорил Аттилу, но более прагматичные историки считают что сработали деньги и закулисные переговоры Аттилы и Аэция.

Развал и уничтожение гуннской опасности невероятно подняли ставки Аэция, на него смотрели, как на спасителя не только Рима , но и всей Европы.

Готы тоже были крайне неприятны, но готы были романизированы и они не производили впечатление чудовищ, с готами всегда можно было договориться.

В глазах современников Аэций стал великим и Валентиниан III испугался.

По одной версии, Валентиниан III который был ничтожным правителем, страшно не любил Аэция, завидовал и очень сильно боялся, что его свергнут с престола, особенно когда Аэций стал настаивать на свадьбе сына с подросшей дочерью Валентиниана III. Хорошая версия?

Вероятно, Аэцию действительно надоело нянчиться с неумным и бездеятельным императором, и полководец решил пойти к трону кратчайшей тропой. А может, он был так уверен в своем положении, что не понял, какой трагический промах совершает, огласив планы на брак дочери императора. Валентиниан III решил, что с уходом гуннов прославленный военачальник ему впредь не нужен.

Другая версия говорит о том, что был римский аристократ Петроний Максим, у которого была очень красивая жена, понравившаяся Валентиниану III и он эту жену изнасиловал. Петроний Максим решил убить императора (об этом говорят последующие события), но вот этому мешал Аэций, который стоял на страже и на защите всего потомства Галлы Плацидии. Но так как к самому Аэцию не подступиться, он решил натравить на него самого императора, несмотря на то, что императора ненавидел.
Петроний Максим и внушил недалекому Валентиниану мысли о том, что Аэций собирается свернуть его с престола.

Так или иначе 21 сентября 454 года Аэций был вызван во дворец для финансового отчета (он руководил армейскими поставками, всей логистикой и, кстати это еще одна сильная сторона Аэция). Поэтому этого отчета он совершенно не боялся, воровать из казны — особо не воровал, армия находилась в достаточно хорошем состоянии и в императорский дворец Аэций явился без меча и с минимумом телохранителей, представил отчет и тут Валентиниан неожиданно начал на него кричать, упрекая в финансовых растратах которых не было.

Затем с помощью придворного евнуха Ираклия зарубил «последнего римлянина» мечом, прямо во дворце.

После этого во дворец пригласили влиятельных друзей покойного, которые поддерживали его политику, и среди них префекта претория Боэция. Все они были убиты. Тело Аэция выбросили на Римский форум.

Смерть Аэция потрясла римлян, а более всех ужаснулись варвары, питавшие огромное уважение к полководцу. Прокопий Кесарийский пишет, что, когда Валентиниан спросил некоего римлянина, хорошо ли он сделал, убив Аэция, тот ответил, что этим поступком император левой рукой отрубил себе правую.

Византийский историк писал свои произведения спустя почти век и, вероятно, несколько приукрасил степень откровенности, которую мог себе позволить собеседник Валентиниана. Скорее всего, устами своего вымышленного героя историк передает общее мнение римлян и варваров о смерти Аэция.

Убийство не принесло императору ни счастья, ни удачи, ни долголетия. Григорий Турский лаконично сообщает:

«Вскоре после этого, когда Валентиниан выступал перед своими войсками с помоста на Марсовом поле, телохранитель Аэция Окцила заколол его мечом. Так они оба погибли, каждый в свое время».

Убийство императора организовал сенатор Петроний Максим, враг Аэция. Он принудил вдову Валентиниана, Лицинию Евдоксию, выйти за него замуж, запретив оплакивать мужа, а дочь Валентиниана выдал за своего сына.

На следующий день после убийства императора, 17 марта 455 года, Петроний Максим при поддержке римского сената (и немалых сумм, распределенных между дворцовыми чинами) сам стал императором. Проносит императорскую тогу он менее трёх месяцев, уступив её очередному императору-смертнику...

Образы Аэция в кинематографе

P.S.

Аэций уберёг западную цивилизацию от разрушения Аттилой, однако саму империю спасти не смог. Через год после смерти Аэция Рим был разграблен вандалами. И всего через четверть века даже формальная императорская власть в Риме исчезла — последний император Западной Римской империи Ромул Августул лишился трона.
 

 

Интересное История Рим