Октавиан Август. Основатель империи

---

Октавиан, Гай Юлий Цезарь, известный под присвоенным ему именем Августа, – истинный основатель императорского правления в Риме.

КРАТКО..

Внучатый племянник Цезаря, усыновленный им в завещании. Победой в 31 до н. э. при Акции над римским полководцем Марком Антонием и египетской царицей Клеопатрой завершил гражданские войны - 43-31 до н. э., начавшиеся после смерти Цезаря; сосредоточил в своих руках власть, сохранив, однако, традиционные республиканские учреждения; этот режим получил название принципат.

Позднее термин "Август" - лат. Возвеличенный богами - приобрел значение титула императора.

Сын претора Гая Октавия и племянницы императора Юлия Цезаря, он родился 23 сентября 63 года до Р. X. Прекрасными талантами, усовершенствованными тщательным воспитанием, приобрел он любовь своего прадеда, который впоследствии его усыновил. Когда Октавиан, занимавшийся в то время в Апполонии изучением красноречия и греческой литературы, получил известие об убийстве Цезаря, он отправился в Рим, чтобы отомстить за его смерть.

Бюст Октавиана Августа в Капитолийском музее, Рим

Ему тогда было всего 18 лет, но проницательный ум и правильные суждения о состоянии отечества уже тогда породили в будущем Августе план сделаться новым римским императором.

Необыкновенной хитростью и притворным простодушием Октавиан сумел обмануть даже самых опытных политиков. Добившись путём щедрости и ласкового обхождения любви народа и большей части армии, он начал преследовать Марка Антония, который тогда старался выступить преемником императорской власти Юлия Цезаря. Октавиан охотно присоединился к экспедиции консулов Гирция и Пансы, назначенной действовать против Антония и его сообщников в Цизальпинской Галлии.

Но узнав, что сенат собирается уничтожить и его, и Антония взаимною их враждою, Октавиан немедленно помирился с Антонием и на одном из речных островов у города Бононии (Болоньи) заключил с ним и с полководцем Эмилием Лепидом второй триумвират. Антоний, Октавиан и Лепид приступили к истреблению приверженцев республиканского правления. После ужасных проскрипций, жертвами которых пали 300 сенаторов и 2000 всадников, триумвиры двинулись с войском в похода на Восток, где разгромили в сражении при Филиппах (42 г. до Р. X.) последних защитников свободы Рима – Брута и Кассия.

Жертвы Второго триумвирата. Художник А. Карон, 1566

 После победы над республиканцами при Филиппах триумвиры разделили между собою государство. Октавиану достались Италия и европейские провинции; Антонию – Азия; Лепид, которым его товарищи заметно пренебрегали, поселился в Африке (современный Тунис). Октавиан усилил свою власть, склонив на свою сторону войска и разделив между ними конфискованные земли; противников же своих в Италии, во главе которых во время Перузинской войны выступил брат Марка Антония, Луций, он усмирил оружием. 

Между тем, триумвиры сильно страдали от частых нападений с моря последнего сильного республиканского вождя – сына Гнея Помпея, Секста. Владея Сицилией, Сардинией и Корсикой, тот несколько раз принуждал Октавиана и Антония к перемирию. Наконец, в 36 году до Р. X. Помпей был разбит соединенными силами Октавиана и Лепида. Он бежал в Милет, где был убит. Лепид после победы над Секстом Помпеем попытался выступить соперником Октавиана в Сицилии, но потерпел неудачу, лишился владений и прожил остаток жизни частным гражданином, нося внешне почётную, но безвластную должность великого понтифика.

Римский ауреус эпохи Второго триумвирата с портретами Антония (слева) и Октавиана (справа)

Антоний и Октавиан вдвоём остались повелителями римского государства. В то время как первый вел на Востоке войну с парфянами, Октавиан устроил дела Испании и Галлии. Предоставив затем своим полководцам пожинать лавры триумфов в Иллирии, Паннонии и Далмации, он сам, оставаясь в Риме, тайно готовился к решительной схватке с Антонием. Прикрывая внешней скромностью свои широкие планы, Октавиан заявил о желании сложить с себя верховную власть, но потом с притворным неудовольствием принял достоинство пожизненного трибуна и продолжал энергичной деятельностью и притворным великодушием привлекать к себе народ. Безрассудное и оскорбительное для Рима поведение Антония в Азии и Египте, где он совершенно предался коварной египетской царице Клеопатре и раздавал её детям римские провинции, возбудило в Италии негодование.

Антоний и Клеопатра. Художник Л. Тальма-Адема, 1885

 Воспользовавшись им, Октавиан объявил войну царице египетской и Антонию. Полководец Октавиана, знаменитый Агриппа, повел большую армию по морю и суше в Грецию. Этот поход завершился разгромом Антония в морском сражении при Акциуме (31 г. до Р. X.), после чего войска Октавиана заняли все прежние владения его соперника. Октавиан преследовал своего Антония до Египта, где тот покончил с собой, его примеру последовала и Клеопатра. Победитель Октавиан еще два года пробыл на востоке, чтобы привести в порядок дела тамошних провинций, и по возвращении в Рим отпраздновал великолепный трехдневный триумф.

Бюст Октавиана Августа с гражданским венком на голове

 Октавиан стал теперь единственным повелителем всего Римского государства, но он еще колебался, как именно воспользоваться своей новой властью, и просил совета у приближенных. Агриппа отклонял его от монархических замыслов, но Меценат, напротив, представлял на вид совершенную невозможность для Рима долее оставаться республикой.

Октавиан последовал совету Мецената – так пала почти 500-летняя римская республика. Надлежало весьма искусно и медленно проступить к изменению образа правления, чтобы римляне не сразу почувствовали потерю свободы. Октавиан сохранил все наружные формы прежнего образа правления: народные собрания (комиции), заседания сената, независимые суды, наместничества в провинциях в пр., но соединил в своем лице целый ряд первостепенных административных должностей, принял с 27 г. до Р. X., титул Августа («возвышенного богами»), титул принцепса (председателя) сената и сан императора (главнокомандующего).

Тем самым Октавиан утвердил свою власть на незыблемом основании. Своему наследнику Тиберию, которого он еще при своей жизни избрал соправителем, император Август оставил хорошо устроенную монархию. От слова «принцепс» новый римский монархизм получил название «принципата».

" data-lightbox="imgGLR1" >

Император Октавиан Август ("Август из Прима Порта"). Статуя I в. по Р. Х.

Император Октавиан Август содействовал процветанию римского государства мудрыми законами, очистил нравы, восстановил дисциплину в легионах, украсил Рим. Он путешествовал по всей империи, учредил во всех концах державы много новых колоний, щедро покровительствовал наукам и художествам и вполне заслужил данный ему сенатом почётный титул «отца отечества». Ему были воздвигнуты алтари; сенат назвал восьмой месяц года в честь его имени августом. Счастье всюду благоприятствовало императору Октавиану, но только не в недрах его семейства. Распутство его дочери Юлии, супруги Агриппы, смерть племянника (Друза) и внуков (Гая Цезаря и Луция Цезаря), которых Август поначалу прочил в наследники своей власти, причинили ему много скорби. Октавиан хотел рассеять ее путешествием в Кампанию, надеясь укрепить там здоровье, но заболел на пути и умер в Ноле, 19 августа 14 г. по Р. X., на 76 году жизни и 45 году единоличного царствования с удивительным спокойствием духа.

Римская империя в I веке н. э. Отмечены территории, присоединённые до 14 г. н. э. - то есть в эпоху Октавиана Августа

Император Октавиан Август обладал необыкновенной силой и проницательностью ума и умел употреблять в свою пользу таланты других, не завидуя их славе. Но великодушие и кротость, которыми он всюду склонял к себе сердца, были притворны. В жизни этого императора встречаются многие следы жестокого и низкого характера. Правление Октавиана Августа было ознаменовано беспрерывными войнами, в которых сам он (не считая гражданских междоусобиц) лично участвовал только раз – в Испании.

Парфянские нашествия на восточные провинции были отражены Антонием и его легатами, иллирийские, галльские, паннонские и альпийские племена при Августе не раз испытали тяжесть римского оружия. В царствование Октавиана благодаря победам Друза и Тиберия под власть Рима на время перешла Германия. Хотя после победы Арминия над Варом в Тевтобургском лесу германцы освободились от римской власти, их попытки прорваться через Рейн были отбиты.

Место битвы в Тевтобургском лесу и территориальные потери римлян в Германии после неё (обозначены жёлтым цветом)

Испанские племена кантабров и астурийцев были побеждены Антистием и самим Августом. В правление императора Октавиана римские войска победоносно вторглись в Эфиопию, воевали даже и на юге Аравии. Римское военное искусство, улучшенное Юлием Цезарем, усовершенствовалось еще более нововведениями и армейскими реформами Августа. До самого конца истории Римской империи солдаты сделались главной опорой императорской власти. 

БОЛЕЕ ПОЛНО ОБ ОКТАВИАНЕ
Союз Октавиана с сенатом против Антония

После гибели Юлия Цезаря его убийцы не нашли в Риме народной поддержки и были вынуждены уехать из столицы в провинции, где некоторые из них имели наместнические должности. К власти в Риме стали выдвигаться близкие соратники убитого Цезаря – Марк Антоний и начальник конницы Эмилий Лепид. Антоний, человек буйный, сумасбродный и развратный, пользовался влиянием на вдову Юлия Цезаря.

Благодаря этому, он приобрел все бумаги и письма Цезаря, переманил на свою сторону его доверенного секретаря и овладел значительною суммою денег, положенною им в один храм. По настоянию Антония, римский сенат дал законную силу всем постановлениям Цезаря, даже и необнародованным, но которые могли бы найтись в оставшихся после него бумагах. Это решение доставило Антонию удобный случай провести все нужные для себя постановления, под тем предлогом, что они находились в бумагах Цезаря.

Пользуясь похищенными миллионами, он умножил число своих приверженцев и после отъезда из Рима убийц Юлия Цезаря сделался самым могущественным человеком в городе. Боязливый сенат безмолвствовал перед ним, как некогда пред Цезарем.

Около того же времени в Рим явился для получения наследства Гай Юлий Цезарь Октавиан, внук сестры Цезаря, усыновленный и назначенный им в наследники. Это и был будущий прославленный император Август. Появление его было очень неприятно для Антония, который встретил в нем сильного противника. Девятнадцатилетний Октавиан действовал с необыкновенным искусством. Он быстро нашёл себе много приверженцев в народе, устроив для него великолепные игры и выплатив завещанные Цезарем деньги.

Таким образом, Октавиан сделался опасным для Антония и этим оказал большую пользу его противникам. Обстоятельство это снова придало некоторое значение сенату, и знаменитый оратор Цицерон не замедлил блеснуть в нём своим красноречием. Явившись в сенат, он в конце августа месяца произнес первую из четырнадцати речей против Антония, названных «филиппиками», в подражание гневным речам, которые некогда произносил великий афинянин Демосфен против царя Македонии Филиппа II. Антоний ответил на вызов Цицерона суровою и колкою речью, но Цицерон написал свою вторую филиппику, не уступавшую по силе его же речам против Катилины.

Эта речь, распространенная в виде памфлета в римской публике, произвела сильное впечатление. Антоний, против которого сблизившийся с сенатской партией Октавиан начал возмущать войско, увидел, что настроение умов изменилось, и решил прибегнуть к крайним мерам. Он еще прежде призвал в Италию четыре легиона, находившиеся в Македонии, и в начале октября отправился навстречу им в город Брундизиум. Три легиона отказались идти с Антонием на Рим, а два из них даже объявили себя за Октавиана. Это заставило Антония изменить свой план. За несколько месяцев перед тем он вытребовал для себя у сената должность наместника в Цизальпинской Галлии, отнятую у одного из убийц Цезаря, Децима Брута. Теперь Антоний, собрав войско, отправился в эту провинцию, чтобы выгнать оттуда отрешённого от сана Брута. 

Но едва Антоний оставил город, как аристократическая партия снова подняла голову и соединилась с Октавианом, образовавшим небольшое войско из новобранцев и ветеранов своего деда. По внушению аристократии, сенат одобрил и утвердил этот самовластный поступок молодого человека и даже даровал Октавиану звание сенатора и пропретора. Цицерон был тогда руководителем и главою аристократической партии, даже самого государства, и, бесспорно, играл тогда самую блистательную роль в своей жизни. Без всякой военной известности, денежного влияния, семейных связей и приверженцев, с помощью одного своего таланта, Цицерон стал во главе государства и в течение некоторого времени удерживал за собою высокое положение. Этот единственный пример во всей истории римского государства указывает нам на величие Цицерона. Как некогда Демосфен в борьбе с Филиппом Македонским, Цицерон своим ораторским талантом сделался могущественнее Антония с его войском. Своими филиппиками он лишил Антония популярности между приверженцами Цезаря и так повредил ему, что с тех пор Антоний начал смотреть на Цицерона, как на своего опаснейшего врага, и преследовал его до самой смерти.

В начале 43 г. до Р. Х. Октавиан и оба консула, Авл Гирций и Гай Вибий Панса, были посланы с тремя корпусами против Антония, осаждавшего тогда Децима Брута в городе Мутине (Модена), и объявленного, по настоянию Цицерона, врагом отечества. Началась Мутинская война, в которой, как и во многих других случаях, Антоний доказал, что Цезарь прежде не зря ценил его. Когда ему удавалось оторваться от своих преступных удовольствий, он проявлял большие таланты. Антоний поодиночке разбил консула Пансу и Октавиана. Панса при этом погиб. Но вскоре Антонию пришлось против своей воли вступить в битву с Октавианом и другим консулом, Гирцием. Разбитый ими наголову, он искал спасения в бегстве. Антоний бежал с остатками своего войска в Галлию. Республика, казалось, торжествовала. Вожди заговора против Юлия  Цезаря, Марк Брут и Кассий, удалившиеся в свои провинции, Македонию и Сирию, счастливо воевали с приверженцами и войсками Антония и овладели всем Востоком. Но восстановлявшееся господство республиканцев было скоро уничтожено человеком, от которого всего менее можно было ожидать этого. 

Союз Октавиана с Антонием и Лепидом против сената

Вскоре Октавиан и его друзья увидели, что никогда не сойдутся вполне с республиканцами, а в то же время они могли надеяться достигнуть верховной власти в государстве. Октавиан располагал войском, состоявшим большею частью из ветеранов Цезаря. С ним соединились также остатки рассеянных толпы Антония и войска убитых консулов Пансы и Гирция. Наместники Испании и Галлии, Эмилий Лепид, Гай Азиний Поллион и Луций Мунаций Планк, действовали очень двусмысленно в отношении к республиканцам. Все римские войска на Западе также не были расположены сражаться за республику.

К тому же республиканская партия, после поражения Антония, считала для себя возможным освободиться от Октавиана и потому наносила ему страшные оскорбления. Продолжение войны было поручено не Октавиану, а Дециму Бруту, и когда последний одержал победу, сенат осыпал его наградами и почестями. Октавиан же был оставлен решительно в стороне и даже получил отказ на свое желание искать консульства. Все это заставило будущего императора Августа отстать от партии, смотревшей на него только как на орудие своих целей, и перейти к людям, которые, стремясь, подобно ему, к единовластию, могли быть верными союзниками его до тех пор, пока власть находилась в руках аристократов. Октавиан тайно соединился с Антонием и Лепидом, давно уже составившими между собою союз в Галлии. Лепид незадолго пред тем был объявлен врагом отечества.

Еще до свидания с Антонием и Лепидом, Октавиан со своими войсками двинулся к Риму, требуя себе у сената должности консула. В Риме не было войск, и устрашенный сенат согласился на все настояния Октавиана. Беспрепятственно получив консульство, Октавиан настоял и на том, чтобы, несмотря на объявленную амнистию, было начато следствие об убийстве Цезаря. Все участники в этом деле были позваны в суд и, не явившись туда, изгнаны из отечества. Продолжение войны было поручено Октавиану. Антоний и Лепид вступили в Верхнюю Италию, где с ними соединились Мунаций Планк и Азиний Поллион. Октавиан двинулся туда же, но не для войны с Антонием и Лепидом, а для того, чтобы лично переговорить с ними. Он постарался даже, чтобы немедленно по его отбытии из Рима были отменены приговоры, состоявшиеся над Антонием и Лепидом. Прибыв в Верхнюю Италию, Октавиан немедленно соединился с Антонием и Лепидом. Децим Брут, оставшись совсем один и видя, что силы его несоразмерны с силами противника, хотел бежать в Македонию к Марку Бруту. Но солдаты отказались ему повиноваться; он бежал, был пойман всадниками Антония и убит ими. 

Второй триумвират

Свидание между Октавианом, Антонием и Лепидом состоялось на острове, образуемом небольшою речкою близ Бононии (современная Болонья). После трехдневных совещаний они заключили между собою союз для уничтожения республиканской партии и разделения между собою верховной власти (в ноябре 43 г. до Р. Х.). Так был создан второй триумвират – новый «союз трёх мужей» для управления римским государством. Октавиан, Антоний и Лепид, под предлогом приведения в порядок расстроенных государственных дел, условились захватить в свои руки всю власть и уже заранее разделили между собою западные провинции: Лепид получил Испанию и юго-запад Галлии, Антоний – остальную Галлию и Верхнюю Италию, Октавиан – Африку, Сицилию и Сардинию. Впрочем, ближайшею целью их союза было не разделение власти, а унижение и ослабление республиканской партии. Примирение с нею было невозможно, это хорошо видел молодой Октавиан, который, по своему умению достигать всех целей, не прибегая к ненужным преступлениям, составляет необыкновенное явление в истории. Будущий Август заключил союз с Антонием и Лепидом, зная, что противная партия может быть уничтожена только этим средством.

У триумвирата недоставало денег для покрытия военных издержек и платы солдатам. Это вынудило триумвиров прибегнуть к средству, с помощью которого они приобрели деньги и в тоже время освободились от всех своих врагов и слабых или сомнительных друзей. Второй триумвират решил возобновить по примеру Суллы проскрипции и конфискации имений. В совещаниях об этом предмете всего яснее выказались характеры триумвиров. Честолюбивый старик Лепид играл самую жалкую роль. Октавиан и Антоний приняли его в соучастники только потому, что надеялись извлечь пользу из влияния, которым он пользовался при жизни Цезаря. Разделяя вместе с ним ненависть к нему за его преступления, они не хотели дать ему воспользоваться плодами этих преступлений. Антоний все время думал более о минутных наслаждениях, нежели о будущих, постоянных выгодах: это было совершенно в характере его неукротимо страстной натуры. Один Октавиан стремился к отдаленной, определенной дели и с терпением опытного старца выжидал исхода предстоявшей борьбы, чтобы, сообразно с обстоятельствами, избрать для себя тот или другой образ действий. Войну с республиканцами триумвиры поручили Октавиану и Антонию, а на это время управление и надзор над Римом и Италиею предоставили Лепиду. Чтобы привязать к себе солдат, второй триумвират обещал по окончании войны отдать им во владение все земли и строения восемнадцати италийских городов, и кроме того выдать каждому из них по пяти тысяч драхм (более тысячи рублей серебром).

Из Бононии члены триумвирата отправились в Рим, известив народ о своем прибытии манифестом, и тотчас же привели в исполнение задуманные ими кровавые меры. При этом Антоний, Октавиан и Лепид повторили все ужасы времени Суллы: убийства, грабежи и конфискации имений продолжались всю остальную часть истекавшего года. Судьба лучших людей римской нации находилась тогда в такой зависимости от извергов, что и самый деспотизм и жестокость времен императоров не должны уже представлять нам ничего удивительного; они кажутся необходимые последствием испорченности последнего поколения республики. Трупы убитых по приказу триумвиров валялись повсюду: в домах проскриптов, на улицах, словом везде, где мог только настигнуть их нож убийцы. На римском форуме, как будто на воротах константинопольского сераля, были выставлены головы лучших граждан. Каждому рабу, убившему проскрипта, Антоний, Октавиан и Лепид обещали право гражданства и денежную награду в две тысячи четыреста рублей серебром, а каждому свободному – семь тысяч рублей. Так второй триумвират возбуждал к убийству массу черни, уже привыкшей к кровопролитию и жадной к деньгам.

Но в это время, как и во все эпохи общественной испорченности, в некоторых чистых душах еще с большею силою пробуждались лучшие чувства человеческой природы. Во время террора второго триумвирата мы видим наряду с самыми ужасающими сценами прекрасные черты верности и любви. Здесь сын спасает отца своего среди невыразимых трудностей и опасностей; там невольник надевает на себя платье господина и вместо его отдает на жертву убийцам себя. Брат Цицерона, Квинт Туллий Цицерон, был скрыт от преследований убийц своим сыном. Сын не хотел открыть местопребывания отца даже и тогда, когда убийцы подвергли его пытке; услышав стоны сына, отец не выдержал и сам вышел к убийцам. Триумвиры не пощадили даже своих ближайших родственников и друзей; брат Лепида – Павел Эмилий Лепид, дядя Антония по матери, Луций Юлий Цезарь и недавний покровитель Октавиана, Цицерон, были помещены первыми в списке проскриптов. Октавиан неохотно согласился на проскрипции, и то только потому, что был убежден в необходимости этой меры, а потом спас многих из проскриптов. Лепид спас по крайней мере своего брата, которого должен был выдать своим союзникам. Антоний же пренебрегал всеми человеческими чувствами. Этот страшный развратник преследовал не только самих проскриптов, но и тех, которые могли оказать им какую-нибудь помощь. Его зверство доходило до того, что, во время обеда, он ставил пред собою на стол головы своих врагов. Жена его, Фульвия, из жажды мщения, или из страсти к деньгам, поместила в списке проскриптов людей, которые вовсе не были известны её мужу. Только после долговременных просьб матери, Антоний согласился пощадить дядю. Он прощал только тех, чьё мщение не могло доставить ему столько денег, сколько они обещали за свою жизнь.

Цицерон также сделался жертвою мстительности Антония. Октавиан напрасно старался спасти оратора. Несмотря на его просьбы, Антоний не соглашался пощадить его, потому что в последнее время в отношении Антония Цицерон держал себя в высшей степени двусмысленно. Решившись истребить всякую независимость мнения и всякий враждебный им талант, члены второго триумвирата прежде всего должны были освободиться от Цицерона. Бежав из города, оратор долгое время блуждал по окрестностям, не зная, куда обратиться. Близ Кайеты (Гаэты) в то время, когда его в носилках несли к морю, на него напал один из посланных против него отрядов. Начальник его, Попилий Лен, в одном процессе был спасен от смерти красноречием Цицерона; но жестокий убийца не знал благодарности: отрубив голову шестидесятичетырехлетнего старца, он поспешил с нею в Рим и был щедро награжден Антонием. Антоний положил голову Цицерона на трибуну форума, а его жена, если верить рассказам, предалась самой неумеренной радости при виде мертвой головы оратора и даже исколола её язык иглою.

Число всех погибших во время террора второго триумвирата неизвестно. Из сенаторов подверглись проскрипции и были умерщвлены, по одним известиям, триста, а по другим – сто тридцать человек. Из богачей (всадников) погибло две тысячи, а из низших классов еще более. Вся старинная аристократия, т. е. почти весь образованный класс Рима был истреблен тогда по распоряжениям Октавиана, Антония и Лепида. Национальное богатство Рима перешло в другие руки. Убийства и грабежи питали войско и доставляли триумвирату средства привязывать к себе солдат, удовлетворяя всем их требованиям. Но для войны с Кассием и Брутом награбленных денег было недостаточно, тем более, что Антоний предавался самой неумеренной роскоши: еще до выхода из Италии Октавиан вынужден был помогать ему из своего собственного имения. Для поправления своего дела, триумвиры наложили на всех жителей Италии обременительные налоги и взяли, между прочим, в виде подати со всей Италии годовую плату за наем домов. Эти налоги были тем обременительнее для Италии, что в предшествующем году на вооружение войска, посланного против Антония, собраны были столь же значительные подати. Подать эта состояла в том, что многие города и частные лица должны были бесплатно доставлять триумвирам оружие и военные потребности, каждый гражданин отдать один процент стоимости своего именья, а сенаторы – по 3 копейки с каждого кирпича своих жилищ; богатые граждане платили еще более. 

Брут и Кассий

В начале войны Октавиана, Антония и Лепида с Брутом и Кассием обе враждующие стороны были равносильны: второй триумвират владел западной половиной республики, а Брут и Кассий – восточной. Республиканские предводители собрали войско, по численности и искусству равное войску первых. Со времен Суллы римские солдаты привыкли служить не отечеству, а только своим выгодам и начальникам. Потому почти все легионы, находившиеся под начальством приверженцев республиканской партии, перешли на их сторону. Систематические убийства и конфискации имений принудили и большую часть богатых и образованных граждан присоединиться к республиканцам. Еще Юлий Цезарь сделал Брута и Кассия наместниками Македонии и Сирии, вскоре после окончания срока их преторства; Антоний же в предшествовавшем году вынудил сенат отдать Македонию своему брату, Гаю Антонию, а Сирию – консулу Долабелле. Но республиканцы не повиновались распоряжениям сената, привлекли на свою сторону легионы, находившиеся тогда на Востоке, и при помощи их, осенью 44 г. до Р. Х. победили обоих своих противников. Гай Антоний, проиграв битву, был выдан Бруту своими войсками и после долговременного заключения, умерщвлен им за попытку переманить к себе солдат. Долабелла был осажден Кассием в одном городе и, не видя спасения, лишил себя жизни.

После этого Брут и Кассий подчинили себе всю восточную часть государства, но потеряли на это много времени и не извлекли для себя никакой пользы из выгод, какие им доставила Мутинская война. Подобно своим противникам, Антонию, Октавиану и Лепиду, Брут и Кассий добывали для себя деньги ужасными притеснениями, с тем, впрочем, различием, что первые угнетали богатых граждан Рима, а они грабили бедных жителей провинции. За сумму не более двухсот тысяч рублей, Брут отнял у одного мелкого государства свободу, которую уважали и сохранили персы, македоняне и до тех пор даже римляне. Ликийцы с давнего времени составляли свободную конфедерацию, столицею которой был Ксант; Брут потребовал от них означенной суммы и, получив отказ, осадил Ксант. Храбрый и свободолюбивый народ после упорной защиты разрушил свой город, и, как некогда нумантинцы, погреб себя под его развалинами. Такие же притеснения чинили республиканские полководцы, вынуждаемые недостатком денег, и в других местах. В главном городе острова Родоса, Кассий собрал не менее одиннадцати с половиною миллионов рублей. 

Битва при Филиппах

Все эти обстоятельства, задержав Кассия и Брута в Азии, дали триумвирам время занять своими войсками Македонию. Наконец, осенью 42 г. до Р. Х., Брут и Кассий переправились в Европу. Антоний и Октавиан поспешили им на встречу, и соперники сошлись при фракийско-македонском городе Филиппах. Октавиан окружил своими войсками Брута, а Антоний – Кассия. Численность войск обеих сторон была равна, и в обеих армиях в совокупности находилось более двухсот тысяч римского войска. В двух битвах, происшедших в равнине при Филиппах, решилась судьба государства. В первой битве при Филиппах победа осталась на стороне республиканских полководцев. Кассий был разбит Антонием и потерял свой лагерь, но зато Брут нанес совершенное поражение войску Октавиана, овладел его лагерем, едва не взял в плен его самого и поспешил на помощь своему другу. Он разбил бы другого противника, если бы Кассий не предался безвременному отчаянию. Увидев приближавшуюся конницу Брута и приняв ее за неприятельскую, он подумал, что друг его погиб, и, чтобы не попасть в руки неприятеля, окончил свою жизнь самоубийством. Брут присоединил к себе остатки разбитого войска и через двадцать дней дал своим Антонию, Октавиану и Лепиду вторую битву при Филиппах, но был разбит наголову. Следуя правилам стоической философии, Брут, как некогда Катон, сам умертвил себя. Войско его было уничтожено или соединилось с войском противников. Антоний сжег труп Брута, а пепел послал его матери. 

Раздел государства между триумвирами

С победою триумвиров при Филиппах (42 г. до Р. Х.) навсегда погибла свобода римского народа: остатки республиканской партии легко были уничтожены. Борьба между Октавианом и Антонием, на которой сосредоточивается весь ход событий следующих одиннадцати лет, решала уже не то, какой образ правления должен быть в государстве, а кому из двух соперников быть его повелителем. После поражения Брута и Кассия, Антоний и Октавиан поступили с Лепидом так, как он заслуживал; уступив ему второстепенную роль, они старались мало-помалу совсем устранить его от участия в делах. Антоний отправился в Азию, чтобы довершить покорение Востока и достать деньги на жалованье солдатам, а Октавиан – в Италию, чтобы уничтожить и там остатки республиканской партии и разделить между солдатами обещанные им земли. Лепиду была дана небольшая провинция Африка (современный Тунис).

Антоний, принявший на себя покорение Азии, предался там своему распутству. Таким образом, он дал Октавиану, далеко уступавшему ему в талантах, но умевшему обуздывать свои страсти, возможность достигнуть господства в римском государстве и, что всего важнее, изменить республиканское правление на монархическое. Легкомысленный Антоний предавался в Малой Азии самой безрассудной роскоши, жестоко грабя жителей восточных провинций. Он вскоре вступил в любовную связь с египетской царицей Клеопатрой. Уехав с нею в Египет, он до самозабвения погряз в восточных наслаждениях, отрицая своим образом жизни все римское. Римские граждане со временем всё больше убеждались, что в случае, если Антоний станет единоличным правителем государства, то, скорее всего, установит неограниченный азиатский деспотизм. Это увеличивало шансы Октавиана в том соперничестве, которое уже начиналось между ним и Антонием. Октавиан при своей умеренности, холодности и хитрости лучше приноровлялся к духу и обстоятельствам эпохи. Октавиан не замедлил воспользоваться поведением Антония и стал приписывать соглашениям с ним все ненавистные для народа распоряжения, какие сам был вынужден делать в Италии.

Октавиану предстояла в Италии трудная задача. Он должен был изгонять жителей целых округов, чтобы иметь возможность доставить солдатам обещанные им земли, и выполнил эту задачу с неумолимою жестокостью. Но затруднения не уменьшились; многие солдаты Октавиана считали себя обиженными, а изгоняемые жители в нескольких местах обнаружили сопротивление. Сделавшись по необходимости нищими или разбойниками, они стали слишком тягостны для народа и правительства. Октавиан терпел нужду в деньгах: государственная казна была пуста, доходы иссякли, всякий, кто имел какое-нибудь состояние, тщательно старался скрыть его. В таких обстоятельствах Октавиан был не в состоянии удовлетворить недовольных. Этим воспользовалась жившая в Италии жена Антония – Фульвия, охотно прощавшая своему мужу неверность, чтобы только управлять его именем и иметь право делать всякого рода преступления. Ей не хотелось позволить Октавиану ввести в Италии деспотическое правление. Кроме того, она имела в виду, возбудив раздор между Октавианом и своим мужем, вызвать последнего в Италию и управлять его именем. Она даже составила вместе со своим зятем, Луцием Антонием, заговор против Октавиана. Заговорщики приняли сторону изгнанных итальянцев и недовольных солдат и намеревались даже соединиться с сыном  Гнея Помпея, Секстом, собравшим вокруг себя остатки республиканской партии и занявшим остров Сицилию. 

Перузинская война

Луций Антоний, наконец, лживо объявил себя защитником древнего свободного государственного устройства и призвал всех, кому оно дорого, к оружию. Таким образом, дело дошло до настоящей войны жены и брата Антония с Октавианом. Октавиан поспешно вызвал из Испании шесть легионов для подкрепления своих войск, овладел сокровищами итальянских храмов для покрытия военных издержек, и принудил Луция Антония оставить Рим. Луций бросился в город Перузию, но Октавиан запер его там, отрезав у него всякое сообщение с Секстом Помпеем. По имени Перузии эта междоусобная война видных деятелей бывшей цезарианской партии получила имя Перузинской. Терпя недостаток в продовольствии, Луций Антоний, после многих неудачных попыток пробиться чрез неприятельское войско, принужден был сдаться на капитуляцию (40 до Р. Х.). Октавиан дал ему свободный выход, но воспользовался этим случаем, чтобы истребить всех сторонников древних учреждений. Весь сенат и должностные лица Перузии были умерщвлены по его приказанию. По окончании Перузинской войны Октавиан велел даже лишить жизни четыреста римских граждан, попавшихся в плен, и между ними самых уважаемых людей из сословия сенаторов и всадников. Фульвия после Перузинской войны бежала в Грецию, а другие приверженцы Антония удалились к нему, или к Сексту Помпею. 

Борьба триумвиров с Секстом Помпеем

Антоний, совершенно забывшийся в Египте, был исторгнут из своего усыпления некоторыми другими обстоятельствами. Парфяне, вторгнувшись в переднюю Азию двумя многочисленными толпами, под предводительством Пакора, наследника престола, опустошали Сирию и Палестину, в то время как другое парфянское войско, под начальством римского республиканца Лабиена, проникло в Малую Азию. Услышав о несчастье своих родных и приверженцев в Италии и об опустошениях парфян, Антоний одушевился. Сначала он было двинулся против парфян, но, сообразив, что ему гораздо выгоднее устроить прежде похода свои дела с Октавианом, решил идти на запад. В Греции он встретился со своею женою Фульвией и принял ее очень неласково; впрочем, вскоре после этого она умерла. Когда Антоний, с флотом из двухсот судов, отправился в Италию, Секст Помпей предложил ему союз. Антоний сначала отказался, но потом соединился с ним, узнав, что Октавиан имеет намерение заградить ему вход в Италию. Союзники начали блокаду полуострова, угрожая ему всеми ужасами голода и междоусобной войны. Это побудило друзей Антония и Октавиана употребить все усилия, чтобы примирить противников. Старания их имели желанный успех. Антоний порвал дружбу с Секстом Помпеем и условился с Октавианом о новом разделе царства. Антоний получил Восток, Октавиан – Запад, а Лепиду была предоставлена провинция Африка, которую еще заранее отдал ему хитрый Октавиан, чтобы соединить, его интересы со своими. Новый союз был скреплен родством. Октавиан еще прежде бывший в родстве с Антонием по своей жене, падчерице Антония, выдал теперь за своего союзника и соперника прекрасную сестру свою Октавию (40 г. до Р. Х.).

Секст Помпей, которому сильно повредил этот мир, начал войну с триумвирами. Покорив Сардинию и Корсику, он остановил при помощи своих морских сил подвоз припасов в Италию и вызвал в Риме голод и возмущение. Доведенный до крайности народ успокоился только тогда, когда Антоний и Октавиан, пятнадцать месяцев остававшийся в Риме в бездействии (39 г. до Р. Х.) вошли в переговоры с Помпеем. Триумвиры отдали Сексту итальянские острова, уступили даже Пелопоннес, обещали ему вознаграждение за отнятые у него отцовские поместья и дали его приверженцам позволение возвратиться в Рим; Помпей же обязался снабжать Италию съестными припасами. После этого Антоний отправился на Восток и при помощи своего полководца, Вентидия Басса, прогнал парфян в их царство.

С этих пор оба соперника Антоний и Октавиан, вступают на два различных пути, которые впоследствии привели их к совершенно различным концам – Антония к гибели, а Октавиана к единовластию. Антоний, совершив несчастный поход в Парфию, опять предался прежнему разврату, очутился совершенно во власти Клеопатры и начал дурно обращаться с прекрасной Октавией. Не так действовал Октавиан: он с необыкновенным благоразумием пользовался обстоятельствами для достижения своей главной цели – господства над всем римским государством. Убедившись в своей неспособности управлять войском, Октавиан возвел мало-помалу из низшего сословия до высших государственных должностей Марка Випсания Агриппу; этому человеку, пользовавшемуся известностью хорошего полководца и государственного человека, он вверил верховное начальство над войском, пользуясь его советами во всех важных государственных делах. Ему-то Октавиан и поручил начальство над войском, когда в 38 г. до Р. Х. вспыхнула новая война с Секстом Помпеем. В это время Помпей находился в самых критических обстоятельствах: он должен был вести войну не с одним Октавианом, но и Лепид прислал против него из Африки свои войска. Окруженный со всех сторон сильными врагами, Секст Помпей был разгромлен. Он не имел ни мужества, ни талантов полководца и своим могуществом и значением был обязан тому, что к нему присоединились все приверженцы древних государственных учреждений, все изгнанники и офицеры, уцелевшие из армий Брута и Кассия. После непродолжительной войны Секст Помпей был побежден, бежал в Азию и был там умерщвлен по приказанию Антония (36 г. до Р. Х.). 

Устранение Эмилия Лепида

Вскоре после поражения Помпея, Октавиан освободился и от Лепида, который хотел воспользоваться войною с Помпеем, чтобы еще увеличить свое значение. Незадолго до решающей битвы с Секстом Помпеем, Лепид пробовал завязать дружеские переговоры с ним, а когда война была окончена, потребовал себе во владение Сицилию. Но Октавиан не только отказал ему в части добычи, а отнял даже и то, чем он владел до тех пор. Для этого не нужно было никаких усилий: Лепид был так незначителен, что Октавиан имел полное право рассчитывать на нерасположение к нему войск, и в этих видах отправился с немногими воинами в его лагерь, чтобы возмутить против него солдат. На этот раз Октавиан обманулся в своих расчетах; его дерзость оскорбила солдат, и едва появился он в лагере, как на него посыпались каменья и стрелы, так что он едва спасся от смерти. Но зато, когда Лепид, окруженный Октавианом, не решился из трусости дать битву, солдаты оставили его и перешли к Октавиану. Октавиан не имел нужды лишать своего соперника жизни, зная, что он не может нисколько повредить ему, и даже не отнял у Лепида должности верховного первосвященника (великого понтифика), так как в Риме существовало правило, что верховный первосвященник должен исправлять свою должность пожизненно. Лепид прожил потом уже во время единоличного царствования Октавиана Августа как частный человек до самой своей смерти, в 13 г. до Р. Х. 

Борьба Октавиана и Антония

Сделавшись повелителем всей западной половины государства, Октавиан решил лишить власти Антония и подчинить себе Восток.

Антоний, можно сказать, сам отдавался в руки Октавиану. Лишившись в своих походах чести и войска, он совершенно предался распутству в Александрии и сделался послушным рабом Клеопатры. Во время пребывания Антония в Риме, парфяне сделали новое вторжение в римскую Азию, но были опять отбиты Вентидием Бассом. Вместо благодарности к своему победоносному полководцу, Антоний выказал к нему необыкновенную холодность. Он хотел сам предводительствовать войском, чтобы пожать плоды побед Вентидия, но два похода, предпринятые им на следующий год в Парфию, не имели успеха. Антоний, обманутый союзными владетелями, не принял в расчет времени года и не обратил внимания на трудности, представляемые самою природою страны. За свои ошибки он поплатился гибелью большей части войска. Покорение Армении и вероломный захват в плен армянского царя было единственным удачным делом во все продолжение парфянских походов. Во время этой войны Антоний сделал много распоряжений, ненавистных для римлян, и со смешною театральною торжественностью разделил покоренные земли между своими азиатскими любимцами и детьми, прижитыми им от Клеопатры. 

Между тем Октавиан собрал большое и вполне надежное войско, выгнав, расселив по колониям или умертвив всех беспокойных солдат. Чтобы начать войну с Антонием, Октавиану нужен был только благовидный предлог. Благородная Октавия напрасно старалась отвратить опасность: Антоний самым оскорбительным образом отверг её старания. Оставленная мужем в Риме, она все-таки успела еще однажды примирить его с Октавианом и, поспешив к Антонию с вестью о примирении, захватила с собою для него оружие и деньги. На пути она получила от своего мужа приказание остановиться и не ехать далее. И после такого грубого требования, Октавия написала Антонию самое дружеское письмо, в котором просила его назначить по крайней мере место, где она может передать ему привезенные подарки. Благородный поступок сестры Октавиана не остался без действия на Антония, но Клеопатра умела опять привязать к себе этого легкомысленного человека. Она употребила в дело все свое кокетство: притворилась больною, уверяла Антония, что не может жить без него, и называла его брак с Октавией обыкновенною дипломатическою связью, которою Октавиан хотел расположить его в пользу своих властолюбивых целей. Октавия по приказанию Антония должна была возвратиться в Рим. Не обратив внимания на нанесенное ей оскорбление, она готова была на новые жертвы и не оставляла дома Антония, хотя её брат, Октавиан, требовал этого, и когда, наконец, Антоний по наущению Клеопатры послал ей разводную, она приняла к себе сына, прижитого её мужем от Фульвии и оставленного им в Риме и воспитывала его с материнскою любовью. Даже впоследствии, после гибели Антония и Клеопатры, Октавия приняла к себе их детей.

Октавиан долгое время тщетно старался склонить римский сенат, большинство которого было расположено к Антонию, принять против него враждебные меры. Но будущему Августу удалось достигнуть своей цели, когда Антоний объявил сына Цезаря от Клеопатры, Цезариона, законным сыном и наследником диктатора, потребовал утверждения своих распоряжений в Азии и сделанных им подарков и обнаружил желание подчинить весь римский мир игу египетской царицы. Зависимость от Клеопатры вредила Антонию более, чем все его проступки. Римляне, ненавидя Клеопатру, вместе с тем боялись ее. Это смешанное чувство Клеопатра возбуждала в римлянах со времени своего пребывания в Риме незадолго до смерти Цезаря. Здесь она держала себя слишком надменно и хотела играть роль римской царицы. Хотя сенат согласился на требование Октавиана, но все-таки уважение его к Антонию было еще так велико, что война была объявлена не ему, а Клеопатре, а у него только отнято было верховное начальство над Азией (32 г. до Р. Х.).

Вернейшие друзья Антония были оскорблены Клеопатрой. Слабый Антоний не мог действовать быстро и предупредить Октавиана, который не успел еще хорошо вооружиться. Он долго медлил в Эфесе, ездил для собственного удовольствия в Самос и потерял там драгоценное время, устраивая праздники в честь Клеопатры. Уже до наступления осени Антоний прибыл в Эпир; но медлил высаживаться оттуда на итальянский берег. Расположив свои войска на зимних квартирах, он опять предался распутству и, несмотря на то, что войска терпели недостаток, провел таким образом всю зиму.

Октавиан собрал все свои сухопутные и морские силы на берегах Адриатического моря. В Амбракийском заливе, отделяющем Акарнанию от Эпира, встретились оба враждебные флота, а сухопутные войска Октавиана и Антония расположились лагерем на морском берегу один против другого. Вначале вступили в битву морские силы, и после нескольких схваток произошло решительное морское сражение при самых неблагоприятных обстоятельствах для Антония. В битве при Акарнанском мысе АкциумеОктавиан, или скорее его полководец Агриппа, одержал самую блистательную победу над Антонием (2 сентября 31 г. до Р. Х.). И здесь также любовь к Клеопатре была если не главною, то, по крайней мере, одною из важных причин погибели Антония. Клеопатра сама была зрительницею морской битвы с Октавианом и, увидев, что дело начинает клониться не в пользу Антония, со всеми своими кораблями обратилась в бегство. Египетские корабли составляли значительную часть флота Антония и потому, едва битва начала склоняться на сторону противников, Антоний, вообразив, что дело уже проиграно, бежал вслед за кораблями Клеопатры, хотя решительная минута битвы еще не наступала. Заботясь только о том, чтобы догнать египетскую царицу, Антоний потерял решительно всякое благоразумие и не оставил никаких распоряжений не только для флота, но и для сухопутного войска, стоявшего на соседнем берегу. После этого флот был совершенно разбит, а войско, напрасно прождав семь дней возвращения Антония, перешло к победителю Октавиану.

Из Акциума Октавиан отправился в Малую Азию и наказал греческие города, подавшие помощь его противнику, денежными штрафами, отнятием их привилегий и контрибуциями. Восстание его войск, оставшихся в Италии, и необходимость задобрить их на будущее время обещанием наград принудили его возвратиться. Наскоро успокоив солдат деньгами и новыми обещаниями, Октавиан поспешил на Восток, где думал встретить гораздо более сопротивления, чем оказалось в действительности. Антоний вместе с Клеопатрой прибыл прямо в Египет и оттуда уже отправился к своему войску. Но войско не приняло ни его самого, ни его послов, и прямо объявило себя в пользу Октавиана. Антоний снова возвратился к своей возлюбленной. Клеопатра хотела снарядить флот на Красном море, но устроенные для этой цели верфи были, по наущению сирийских наместников Октавиана, сожжены соседними арабскими племенами. Отчаявшись в возможности сопротивления, Антоний и Клеопатра предались самым необузданным наслаждениям, а когда Октавиан стал угрожать нападением на Египет со стороны Африки и Азии, начали с ним переговоры. Чтобы овладеть ими обоими, Октавиан, притворяясь, что соглашается с ними, старался затягивать дело. Клеопатра для собственного спасения решилась тайно выдать Антония. Она одна вошла в сношения с Октавианом, и по вступлении его в Египет, приказала сдать важную крепость Пелузий.

Тогда Антоний решился, по крайней мере, дорого продать свою жизнь. Его первое нападение на Октавиана, приближавшегося к Александрии, увенчалось полным успехом; но во втором сражении Антоний был изменнически предан своею конницею в ту самую минуту, когда он повел ее на неприятеля; египетский флот также без боя сдался Октавиану. Клеопатра, чтобы спасти себя, посоветовала Антонию окончить жизнь самоубийством, и для этого послала сказать ему, что она умертвила себя. Хотя со времени последних событий Антоний и подозревал ее в предательстве, но, получив это известие, пронзил себя мечом, и, узнав, что Клеопатра еще жива, приказал нести себя к ней. Он умер на её руках. Царица надеялась произвести на Октавиана такое же впечатление, как на Цезаря и Антония, но, отправляясь на личное свидание с Октавианом, прибывшим в Александрию, взяла с собою на всякий случай сильного яду, спрятав его в булавочную головку. Убедившись, что все её кокетство не может возбудить страсти в Октавиане, и заключая довольно основательно из его распоряжений, что победитель желает украсить ею свой триумф, она лишила себя жизни (30 г. до Р. Х.). Октавиан, приказав умертвить Цезариона и сына Антония от Фульвии, отослал детей Антония от Клеопатры в Рим, где его сестра Октавия приняла их в свой дом и воспитывала вместе со своими детьми.

Победа над Антонием была последним шагом Октавиана к самодержавию. Никто уже  не мог оспаривать у него этой власти, и он не только удержал ее за собою до конца жизни, но и передал ее своим родственникам. Поэтому, с битвы при Акциуме начинается монархический период римской истории, продолжавшиеся пять столетий, до самого падения империи. Октавиан не прямо возвратился из Египта в Рим, а заехал сначала в Сирию и Малую Азию, где сделал некоторые распоряжения для управления этими провинциями и вместе с тем воспользовался удобным случаем, без употребления вооруженной силы, обеспечить римские провинции от опустошительных вторжений парфян. Парфянский князь Тиридат оспаривал престол у царя Фраата IV, и оба соперника обратились за помощью к Октавиану. Октавиан, хотя и принял участие в претенденте и дал ему убежище и защиту в областях римской империи, но не мог ему приобрести престол, а удержав заложником одного из членов царского дома, выданного ему Тиридатом, вдвойне обеспечил свое влияние на дела парфянского царства. Этой предусмотрительной мерой он доставил римским провинциям отдых от разбойнических вторжений парфян и побудил парфянского царя добровольно возвратить ему пленных и знамена легионов Красса, чего прежде безуспешно домогался Антоний. 

Принципат Октавиана Августа

Октавиан возвратился в Рим через Грецию (в августе 29 г. до Р. Х.) и праздновал свое прибытие туда троекратным триумфом, – сначала за победу при Акциуме, потом за покорение Египта и наконец за поход, предпринятый им за несколько лет до битвы при Акциуме против жителей Далмации и Паннонии. Римский народ и сенат, члены которого принадлежали большею частью к тем жалким людям, которые приветствуют всякое восходящее светило, осыпали его несколько лет сряду почестями и привилегиями, которые даже сам Октавиан находил чрезмерными. Не описывая всех этих почестей, состоявших большею частью из грубой лести, мы упомянем только о тех, которые имели какое-нибудь отношение к общественному положению Октавиана, и на которые его преемники объявляли претензии как на наследственное право, потому что почести эти имели огромное влияние на дух и форму нового государственного устройства Рима – принципата.

Тотчас после первого триумфа сенат поднес новому самодержцу титул императора в том смысле, в каком прежде получил его Юлий Цезарь, и с тех пор название это стало служить для обозначения понятия о царской власти, соединенной с полным объемом военной власти. Консульское достоинство, которым Октавиан был облечен в продолжение нескольких последних лет сряду, было оставлено за ним на неопределенное время. Через год по его возвращении ему вручена была цензура, и поднесен титул постоянного председателя (принцепса) сената, princeps senatus. Эта должность (от наименования которой новое государственное устройство и было названо «принципатом») делала Октавиана законным главой и руководителем государственного управления, причем со словом принцепс мало-помалу стало связываться понятие о верховной власти.

 

Вскоре после того Октавиан объявил в сенате, что хочет сложить с себя все свои должности и титулы; но скоро принял их опять, показав вид, что соглашается на это только по усиленным просьбам сената, и то на определенное число лет. Эту комедию, в которой, разумеется, нет ничего серьезного, он повторял потом еще несколько раз. Сенат поднес Октавиану при этом случае почетный титул Августа (т. е. возвышенного или святого). Титул этот, которым в исторических книгах называют обыкновенно Октавиана, как императора, в честь его был перенесен впоследствии на восьмой месяц года, так как в этот месяц он окончил междоусобную войну покорением Египта. В то же время сенат разделил с ним управление провинциями таким образом, что для одной половины назначал наместников сенат, а для другой Август. Власть, оставшаяся после установления принципата за сенатом, была пустым призраком. При замещении своих наместничеств сенат не только должен был согласоваться с желанием государя, но и самые эти места давались всего на один год и заключали в себе только власть гражданскую и судебную, потому что управление войском и финансами поручалось другим чиновникам. В 23 г. до Р. X. Октавиан Август получил пожизненно должность трибуна, или другими словами, сосредоточил в себе верховную власть и права народа. Консульская власть, в которую он был облечен навсегда в 19 г., соединяла в его лице всю исполнительную власть. Наконец, по смерти Лепида (13 г. до Р. Х.) он был сделан верховным жрецом (великим понтификом) или главным руководителем культа и получил, таким образом, возможность пользоваться, сообразно своим целям, даже религиею с её обрядами. Строй принципата получил теперь окончательное оформление.

Для римлян было большим несчастьем, что Октавиан Август, установив принципат, не совершенно уничтожил республиканское устройство государства и не дал последнему новую конституционную форму. Это было бы для него так же легко, как и произвольные распоряжения, которые он сделал, перед возвращением его в Рим, в Азии и Египте, не иcпpaшивaя ни предварительного согласия, ни последующего утверждения сената или народа. Не сделав этого, Август положил в больное государственное тело зародыш нового и еще более гибельного зла. Все стремления Октавиана были сначала направлены к тому, чтобы скрыть новую форму государственного устройства, форму военной монархии. Поэтому он, водворяя принципат, оставил в силе прежнее республиканское устройство, отняв у него всю его ценность и значение. Эта форма уже давно потеряла внутреннюю силу, и республиканская внешность государства сделалась только призраком, а произволу был открыт совершенный простор. С тех пор, как конституция сделалась пустой формальностью, участь государства стала в полную зависимость от личности правителя. Пока во главе правительства принципата стоял такой осторожный и не склонный к насилию человек, как Октавиан Август, римский народ был счастлив, и в новом военном правительстве не было ничего ужасного; но со вступлением на престол Тиберия, государя, совершенно иного характера, настоящая суть принципата обозначилась очень ясно, новая система дала себя почувствовать самым страшным образом. Гражданин, несмотря на внешнее сохранение при принципате всех республиканских форм государственного устройства, не находил решительно никакой защиты против насилия и жестокости. Эта неестественная организация государства была вредна еще и потому, что часто обманывала и сенат, и правителя, и вела их по ложной дороге. Сенат нередко поддавался обманчивой мечте, что он все еще то, чем был прежде, а император, забывая иногда, что сенат только пустой призрак, начинал смотреть на него с недоверием и прибегал к ненужной жестокости. Еще гибельнее было влияние этой политической перемены на нравственное состояние нации. Все зависело при принципате от воли правителя, а между тем казалось, что империей управляет сенат и народные собрания. Сколько лицемерия и притворства вызвало это направление в государе, сенате и всем народе, некоторым образом сделав для них необходимыми эти отвратительные пороки! Какое ужасное нравственное растление было внесено особенно в сенат, или в почетнейшую часть нации, вынужденную при принципате прикрывать несправедливости и жестокости правителя, придавая им форму законности! Во сколько раз было бы лучше, если бы государство с самого начала, без всякой маскировки и притворства, получило чисто монархическую конституцию, особенно когда римский мир упал так низко, что и целесообразное новое государственное устройство все еще содержало бы в себе довольно испорченных и болезненных элементов! 

Рассмотрев внимательнее черты приципата, установленного Октавианом Августом, мы увидим, что сенат остался по имени высшей правительственной властью, стоящей во главе государства, и по-видимому удержал свое прежнее значение; но в сущности он был только механизмом, придававшим распоряжениям властителя вид законности. Сенаторы в эпоху принципата должны были представлять род пэров государства при лице правителя, который сначала не имел ни придворного штата, ни представительного министерства. Бояться этого правительствующего сената было решительно не зачем, потому что Август снова уменьшил число сенаторов с тысячи на шестьсот и очистил его троекратной переформировкой от всех недостойных или неприятных для него членов и позаботился о том, чтобы сенаторами были только одни креатуры императора. В эпоху принципата Августа сенаторы должны были представлять наружно восстановленную аристократию, и Октавиан всячески старался возвысить их в общественном мнении, придав сенату призрак власти и восстановив все почетные преимущества, которыми он пользовался прежде. Он возвысил имущественный ценз, который требовался для того, чтобы быть сенатором, постановил, чтобы на всех играх и зрелищах первая скамья оставлялась не занятою для сенаторов, дал сыновьям их особые права и преимущества и пр. Но этот сенат собирался в эпоху принципата Августа только два, много три раза в месяц, и в продолжение двух месяцев в году не имел ровно никаких занятий. Уже одно это показывает, что он служил только ширмой, за которой прятался самовластный правитель Октавиан, потому что правительственное место, имеющее так мало занятий, не могло действительно управлять государством. В самом деле, место целого сената заступала комиссия, которая избиралась вновь чрез каждые шесть месяцев. Эта комиссия составляла в одно и то же время верховный тайный совет императора и давала ему возможность изучать своих государственных людей. Настоящими советниками Октавиана Августа были: Марк Випсаний Агриппа, Гай Цильний Меценат и Марк Валерий Мессала, – три человека, в которых полнее всего выразился дух правления Августа. Двое последних, особенно Мессала, принадлежали к образованнейшим людям своего времени и оказали важные услуги науке и поэзии, а имя Мецената сделалось даже нарицательным для всякого благородного покровителя изящных искусств. Меценат был одним из тех государственных людей, которые по эгоизму и слабости боятся всяких крайних мер и по своей любви к комфорту и утонченным чувственным наслаждениям ненавидят все, что обусловливается твердостью характера, убеждениями или энтузиазмом. Агриппа, напротив, был человек благородный и бескорыстный, горячий патриот, который действительно любил республиканскую форму правления и старался убедить императора восстановить ее. Август дорожил им как хорошим полководцем и государственным человеком, тогда как более сходный с ним по направлению Меценат был скорее другом и товарищем императора, чем его министром.

Народные собрания в период принципата Августа продолжали еще существовать, но деятельность их была ограничена одним выбором должностных лиц. Октавиан мог вполне предоставить это право народу, потому что избирающиеся знали, что за ними следит зоркий глаз императора. Уже при ближайших наследниках Августа исчез этот последний остаток древней народной власти, и граждане собирались только для денежных раздач и игр. Некоторые беспокойства, возникшие на выборах, Август употребил в свою пользу против свободы. Октавиан устроил судопроизводство таким образом, что судебно-гражданская власть осталась в руках судей, взятых из различных классов граждан, а уголовная юстиция передана была сенату и городским префектам. При этом он позаботился о пунктуальности и строгой точности в судопроизводстве, введением формальных апелляционных инстанций поставил его в зависимость от государя, а иногда и сам заседал в судах. После установления принципата прежние республиканские магистратуры мало-помалу были доведены до значения простых почетных мест. Кроме того, Август учредил новые места и государственные должности, из которых некоторые получили в скором времени весьма важное значение. Таковы были должности городской префектуры и префектуры гвардии. Городской префект или губернатор Рима представлял особу императора Октавиана во всех полицейских делах и случаях, действуя его именем, но он не был только шефом полиции, а скоро присвоил себе и все дела, которыми заведовали прежние республиканские власти. Вместе с тем он получил в свое заведывание самую важную часть уголовной юстиции и мог, между прочим, в случае необходимости, приговаривать к ссылке. Префект преторианцев, или императорской гвардии, сделался вслед за установлением принципата мало-помалу еще более значительным лицом, чем городской префект. Чтобы не делать военное насилие слишком явным, Октавиан Август поручил эту должность не одному человеку и не сенатору, а разделил ее между двумя всадниками и, кроме того, не присвоил ей никакой гражданской власти. Но все-таки уже при Тиберии префект преторианцев сделался первым лицом после императора. Полиция и военная власть были вообще душою принципата Августа. 

Военные реформы Октавиана Августа

Войско, получившее при такой форме правления особенно важное значение, Октавиан Август преобразовал по своему, обратив его в постоянное. Вскоре после победы при Акциуме, он очистил свою армию от всевозможной сволочи, которая набралась туда в последние годы. Уменьшив число войск до 25 легионов, он понизил оклад жалованья, который был значительно увеличен Цезарем, не думавшим о последствиях, и определил срок службы для преторианцев в шестнадцать, а для прочих солдат в двадцать лет. Потом он новой военной реформой отменил вредный обычай награждать солдат при отставке государственными землями, а вместо того выдавал им определенную сумму денег: преторианцы, выслужившие полный срок службы, получали по 1.140, а все остальные по 740 рублей. При Августе численность всей армии не превышала 200,000 человек, размещенных большею частью на границах государства, в постоянных лагерях, и время от времени менявшихся своими квартирами. В остальных частях государства, особенно в Италии, были расположены только отдельные отряды, а в Риме сначала и вовсе не было войск. Октавиан Август мог обходиться здесь без военных сил, так как правительственные лица были только послушными орудиями императора, а чернь, часто даримая деньгами, угощаемая хлебом и зрелищами, не обнаруживала никакой наклонности к восстанию. Угодливость пред массами и солдатами составляла постоянную политику Августа, как ни старался он скрыть ее. Он и в своем завещании не забыл назначить подарки черни. Сначала Октавиан чрезвычайно ограничил число граждан, которым в известное время раздавался даром зерновой хлеб; потом снова довел число их до 200.000, когда предпочел приобрести себе, на счет остальных, любовь могучей черни того сорта, который потом называлась в Италии «лаццарони», чем окружить себя гвардией и играть роль военного деспота. Военные же силы Рима, со времен Цезаря и даже Мария, вообще перестали быть собственно земским войском и впоследствии уже никогда не делались им. Они состояли большею частью из людей, смотревших на военную службу как на ремесло, и служивших не отечеству и даже не правительству, а деньгам, своим начальникам и обстоятельствами 

Римские провинции и Италия при Августе

Из всего этого само собою видно, что новый государственный порядок требовал гораздо больших сумм, чем республиканское правительство. Поэтому Октавиан Август ввел и в Италии, и в провинциях новые, большего частью чрезвычайно обременительные налоги; так, например, он определил сумму доходов только с двух провинций Египта и Галлии, по меньшей мере, в 78 миллионов рублей. Подводные, барщинные и другие общественные повинности увеличились при Августе в несколько раз. Но вообще от введения монархии, провинции выиграли больше всего, потому что ограничивать произвол должностных лиц и строго наказывать всякого рода притеснения было в интересах правителя и его двора. Наместники и их чиновники стали получать содержание от казны, злоупотребления при взимании податей исчезли, и Октавиан Август сам несколько раз объезжал провинци style=и, разузнавая о нуждах их жителей. Большая часть провинциальных городов удержала свои муниципальные права, и кроме того, Август несколько раз давал им новые льготные грамоты. Вообще все, что еще оставалось в императорский период от прежней республиканской свободы, можно было найти только в муниципальных городах провинции; они, действительно, пользовались еще значительной долей свободы, и потому в них и удержалась частица старых республиканских идей.

Империя, считавшая в себе около ста миллионов жителей, в первое время императорства кроме Италии состояла из 24 провинций:

Сицилии, Сардинии и Корсики, провинций Африки, Нумидии и Мавритании, составлявших вместе западную часть северного берега Африки, Киренаики или нынешней Барки, Египта, Крита, Сирии и Палестины, Киликии, Вифинии, провинции Азии, обнимавшей нынешнюю Малую Азию до гор Тавра и реки Галиса или Кызил-Ырмака, Фракии, Македонии, Ахайи или Греции, Мезии или нижнедунайских земель, Паннонии или нынешней Нижней Венгрии, Далмации или Иллирика, Норика или нынешней Австрии, Штирии и Каринтии, с частью Зальцбурга и Крайны, Реции или Граубюндена, венецианского или итальянского Тироля, Винделикии, лежавшей между Рецией, Боденским озером, Дунаем и Инном, и наконец Испании и Галлии. 

 Октавиан Август старался снова поднять Италию, которая в продолжение двух последних столетий так глубоко пала в материальном отношении; но все его меры были направлены скорее на пользу торговли страны и процветание городов, чем на земледелие и собственно улучшение быта сельского населения. Особенно заботился он о больших дорогах, водопроводах и других общественных сооружениях. Август почти совершенно уничтожил различие между римскими гражданами и гражданами других итальянских городов, допустил итальянцев в сословие всадников и ясно давал заметить, что хочет распространить Рим на всю Италию. Вообще перемена, которой подверглось государство после введения Октавианом Августом военной монархии, принесла ту выгоду, что распространила внешнее благосостояние и довольство в большей части империи. В Испании промышленность и торговля делали видимые успехи. Зерновой хлеб, вино, масло, – лучшее из всех тогда известных, – воск, мед, смола, шерсть и соленая рыба, стали с тех пор в огромном количестве ввозиться в Италию из Испании. Испанское овцеводство сделалось со времён Августа в высшей степени прибыльным, и существующие там с давних времен отрасли промышленности, как, например, рудокопство и изготовление корабельных материалов, сильно увеличились в размерах. Гадес (Кадис) и Кордуба (Кордова) стали складочным местом огромной массы товаров, а новые каналы облегчили сношения этих городов с внутренностью страны. Торговля и промышленность Галлии, со времени Цезаря, развивалась все более и более. В Италии снова значительно распространились виноделие, скотоводство, свиноводство, а также разведение лесов. В восточных провинциях, деятельность греческого населения благодаря мерам Августа получила новый толчок, а на северо-западном берегу Африки, в Египте и Сицилии, хлебопашество возвысилось до такой степени, что с тех пор страны эти более, чем когда-нибудь, сделались житницами всего цивилизованного мира. Это возвышение благосостояния, которым прежде преимущественно пользовались только римские граждане и вельможи, было в правление Октавиана Августа отрадным явлением, но и тогда, как и во все времена быстро развивающейся цивилизации, эта деятельно-торговая жизнь была в высшей степени пагубна в моральном отношении. Дух торговли принял то самое направление, какое он принимает, кажется, в наши дни в тех местах, где предаются торговле государственными облигациями, собирают суммы для широко задуманных и гигантских предприятий и обещаниями большой прибыли стараются заманить простаков в акционерные ловушки. Всем хотелось чрезмерно обогатиться в короткое время, и потому все стали презирать долгое, но верное средство разбогатеть: бережливость и честную прибыль. Барышничанье приняло наконец такие размеры, что капиталы удваивались менее, чем в двадцать месяцев, а счетоводство и искусство спекулировать считалось главным предметом первоначального воспитания.

Одна из самых существенных выгод правления Октавиана Августа для римского государства, состояла в заботливости императора о путях сообщения и публичных зданиях. Август проводил дороги и воздвигал здания не только сам, на счет своей собственной кассы или из государственных сумм, но и побуждали к тому своих родственников и друзей. В Италии все дороги были улучшены, в Галлии, Испании и других провинциях проложены новые, и когда, при Августе, было покорено альпийское племя граубюнденцев, то даже и их страна была перерезана широкою дорогою. 

Рим при Августе

Город Рим украсился новыми зданиями. В этом деле, главным помощником Октавиана Августа был Агриппа, постройки которого напоминали бы о патриотизме старого времени, если бы он приобрел свое огромное достояние не на счет государства. Он провел новые, великолепные водопроводы; пожертвовал огромные суммы для очищения городских клоак и построил множество публичных зданий, из которых самым дорогим и знаменитым был Пантеон. Этот храм, украшенный статуями почти всех римских богов, был одним из главных зданий нового Рима и принадлежит к немногим памятникам, сохранившимся до нашего времени. В седьмом столетии он был обращен в христианскую церковь и носит теперь название Санта-Мария Ротонда. 

Римское общество в правление Октавиана Августа

Как ни были величественны и полезны многие другие постройки и сооружения эпохи Октавиана Августа, но они были результатом совершенно других побуждений, чем подобные же предприятия древнейших времен. Единство правления и сознание зависимости от одного верховного главы должны были тяготеть на всех частях империи и обнаруживаться при первом же взгляде на всякий предмет, на каждом шагу жизни. Все общественные предприятия относились Августом и его преемниками к особе правителя, а не к государству, религии или воле свободного римского народа, как прежде. Все стремления императора Октавиана были направлены к тому, чтобы убедить народ, который до сих пор сам управлял собою, что гораздо удобнее быть управляемым другими и вести жизнь приятную, занимаясь своими частными делами, Последствия новой системы обнаружились весьма скоро и придали частной жизни римлян совершенно иной характер. Скука и желание перемены наполнили души знатных и богатых. Поэтому в высших классах римского общества со времён Октавиана Августа развилась страсть к путешествиям, мучащая и нашу эпоху, потому что дома всякий чувствует себя как-то неловко и утомляется обыкновенными впечатлениями. Жизнь римского общества не проходила, как прежде, в занятии государственными делами, а состояла из ряда роскошных пиров и других чувственных наслаждений. Богатые и бедные предались итальянской страсти ничегонеделания, – ими овладело равнодушие к чести и свободе, сродное всем жителям больших городов, особенно в южных странах. После установления Августом монархического строя эгоизм сделался единственным двигателем всех классов римского общества и довел их до низкопоклонства и рабской угодливости перед личностями, стоявшими высоко по рождению, богатству или милостям императоров. 

Войны с германцами в эпоху Августа

Октавиан Август лично стремился не раздвигать границ империи далее черты, проведенной Цезарем; но в военном государстве, окруженном со всех сторон войнолюбивыми соседями, не могло быть недостатка в частых поводах употреблять войско против внешних врагов. Поэтому еще при Августе вспыхивали некоторые войны, но все они, за исключением предприятий против Германии, не стоят упоминания, хотя льстецы императора и прославляли его за эти походы. Август сам ходил против кантабров и астурийцев, обитавших в северной Испании; впрочем, хотя он и его полководцы целый год воевали с этим народом и, наконец, казалось, покорили его, но в сущности кантабры так же мало признавали над собою римское владычество, как и воинственные пастушеские племена северной Аравии, покорение которых Август поручил наместнику Египта. Гораздо значительнее и важнее по своим последствиям были войны Октавиана с германцами. Они особенно замечательны тем, что именно в то самое время, когда падало древнее государственное устройство Рима, в первый раз страшно и грозно поднялись народы, которые несколько столетий спустя покорили империю.

О жизни и быте германцев в начале римского императорского периода подробно повествует статья Древнегерманские племена. Об их религии можно прочесть в материалах Боги древних германцев, Германская мифология и Боги скандинавской мифологии. В правление Октавиана Августа римляне пришли во враждебное столкновение с германцами в одно и то же время на Рейне и на Дунае. Со времени Цезаря, несколько германских народов, из которых значительнейшими были убии, в окрестностях Кельна, и вангионы, трибоки и неметы между Шлеттштадтом и Оппенгеймом, – поселились на левом берегу Рейна и уже начали усваивать себе римские нравы. Римляне вошли в торговые сношения и с пограничными германскими народами, жившими на правом берегу Рейна. Около 16 г. до Р. Х несколько германских дружин, умертвив приехавших к ним римских купцов, возобновили разбойничьи набеги на левый берег Рейна и разбили наголову римского полководца Лоллия, пытавшегося отнять у них добычу. Август, именно в это время задумавший свое путешествие в Галлию, тотчас же отправился на Рейн и военными действиями довел германцев до того, что они дали обещание соблюдать мир. Но через несколько лет, римлянам снова пришлось мстить за честь римского оружия. Октавиан Август назначил руководить этим предприятием пасынков своих Друза и Тиберия, которые вели тогда счастливую войну с обитавшими на юг от Дуная варварами кельтского происхождения и победили (15 г. до р. Хр.) жителей Реции, Винделиции и Норики, не хотевших исполнять какого-то приказания римлян. В то время, как Тиберий проник в глубь Венгрии, Друз покорил всю страну до Дуная и положил там основание некоторым укрепленным колониям, из которых впоследствии возникли значительные города, Друзомаг (может быть, нынешний Мемминген) и Августа Винделиков (Augusta Vindeliciorum, Аугсбург). Август отозвал Друза с занимаемого им до тех пор поста и поручил ему ведение войны в Германии, а Тиберий, продолжая свои завоевания на северо-востоке, покорил на реках Драве и Саве народы сарматского племени.

Почти два года (15–13 до Р. Х.) провел пасынок Октавиана Друз в приготовлениях к походу. В это время он обучил свое войско, укрепил важные в стратегическом отношении пункты на Рейне, заключил союз с батавами, жившими между Ваалом и Маасом, и прорыл канал, соединяющей Рейн со старым Исселем (вероятно, нынешний новый Иссель). Потом от 13 до 9 года до Р. Х. он по распоряжению Августа совершил пять походов в Германию. Ученые много занимались этими предприятиями; но результаты их разысканий не сходятся между собою, потому что известия, сообщаемые римскими историками, неверны, а отношения германских народов, о которых они говорят, чрезвычайно неясны. Первый поход Друза был предпринят против сигамбров и узипетов, живших на берегах Зига и Лана и незадолго перед тем сделавших новое нападение на Галлию; они были прогнаны за Рейн и преследуемы даже в их собственной земле. Вслед за тем, Друз приступил к осуществлению великолепного плана, для которого он и прорыл свой рейнский канал. Он хотел подняться по Исселю в Зюйдер-Зее, оттуда осмотреть часть северного берега Германии и укрепиться между Эмсом и Везером; но план его не удался, потому что римские матросы эпохи Октавиана Августа не имели ни искусства, ни опытности и знаний, нужных для опасного плавания по Северному морю. При входе в Эмс, он подвергся большой опасности, вследствие неожиданно застигшего его отлива, и должен был, ничего не сделав, прежним путем вернуться в Галлию. После этого, он совершил еще три похода на Рейн против соседних германских народов, чтобы покорить их державе Августа или частыми набегами привести их в ужас. В первый поход, имевший результатом покорение узипетов, он дошел до Липпе, где основал поселение Ализо (нынешний Эльзен в Падерборнской провинции или Лисборн в Мюнстерской). На обратном пути Друз наголову разбил сигамбров, а в следующем году предпринял поход против хаттов, живших на пространстве от Майна до Вестфалии; но подробности этого предприятия неизвестны, Последний поход Друза был самым трудным и начался действиями против хаттов. Легионы Октавиана Августа разбили это племя, и после самых упорных битв, проникли в Тюрингию, где жили гермундуры. Отсюда Друз повернул на северо-запад, к Гарцу, в страну херусков, и, истребляя все огнем и мечом, дошел до Эльбы. Наступление зимы не позволило ему идти далее; пасынок Августа стал возвращаться на Рейн, но дорогой упал с лошади, сломал себе бедро и через тридцать дней умер, не достигши Рейна, на тридцатом году своей жизни (9 г. до Р. Х.). Брат Друза, Тиберий, принявший после него по приказу императора Октавиана главное начальство на Рейне, воздвиг ему в Эйхельштейне на Майне памятник, сохранявшийся до конца XVII столетия, когда он был разрушен французами. Сенат, по представлению Августа, дал Друзу и его потомкам почетный титул Германика. Самым важным следствием предприятий Друза было устройство им целой линии военных постов, по обоим берегам Рейна в горах Таунуса, и нескольких укреплений по Липпе и Эмсу. К числу этих основанных пасынком Августа постов принадлежит и город Могонциак или Майнц, основание которого приписывается Друзу; во всяком случае, он велел построить там мост. Остатки длинного вала, проходящие через весь Таунус и известные в народе под названием Pfahlsgrabe – вероятно, были частью окопов Друза. Этот вал, состоящий из каменного фундамента, с наваленной на него землею и обнесенный двойным рвом, идет от купален Эмса, до высочайшей вершины Таунуса и потом по его хребту спускается к Веттерау.

После смерти Друза, армии Октавиана Августа обратились преимущественно против народов, живших на северо-западе Германии, неподалеку от Северного моря; потому что народы эти были разъединены, и победить их было гораздо легче, чем племена средней и южной Германии, соединенные тогда в великий союз свевов. Сначала Тиберий, а потом двое полководцев, принявшие от него начальство, и затем снова Тиберий, проникали все далее в глубь Германии, сделали жителей страны между Везером и Рейном подданными императора Августа под именем союзников и приучили их к римским потребностям и удобствам жизни, а вместе с тем к римскому праву и судопроизводству. Тиберий опять провел свои войска через Везер до Эльбы и покорил малочисленные народы, обитавшие между этими реками. Таким образом, большая часть северной Германии была усилиями Октавиана Августа обращена в римскую провинцию, и германцы этой территории, казалось, не только покойно сносили римское владычество, но и были еще счастливы своей зависимостью. Многие из них вступили в военную службу к римлянам, и Август даже сформировал себе в это время германскую гвардию. Между германцами, служившими в римском войске, получили вскоре огромное значение двое: князь херусков Арминий или Герман, который за свои заслуги, как начальник германской конницы, получил звание римского всадника, и Маробод, князь маркоманнов, который, так же как и Арминий, научился в этой службе римской политике и военному искусству.

В то время, как Тиберий с сыном своего брата Друза, Германиком, усмирял возмутившихся жителей Паннонии, ошибка Августа повела к уничтожению римского могущества в западной Германии. Ближайший преемник Тиберия в командовании войском, расположенным на Рейне, Сенций Сатурнин, следовал мудрому правилу, которое римляне применяли до тех пор ко всем полупокоренным народам. Он извлекал выгоды из междоусобий германских племен, стараясь привлечь их к себе дружбой и соблазнами римской роскоши, переманить их в военную службу римлян и подчинить римским законам. К несчастию, Октавиан Август отозвал этого наместника, послал вместо него Публия Квинтилия Вара, который, до тех пор начальствуя войсками в Сирии, имел дело только с изнеженным и привыкшим к деспотизму населением. Вар стал поступать в Германии так же, как поступал в Сирии. Он обращался с германцами с чисто римским высокомерием; налагал обременительные повинности на народы, которые прежде платили только незначительную дань; ввел везде римское судопроизводство и систему наказаний и обращался презрительно с вождями варваров, искавшими у него суда. Кроме того, этот наместник Августа предался какой-то непонятной беззаботности, доставившей оскорбленным им народам прекрасный случай отомстить за его обиды. Херускский князь Арминий составил из большей части своих земляков тайный союз против римлян и, чтобы погубить их, прибегнул к хитрости и лукавству, которым научился из сношений с ними же. Он составил план соединить, для уничтожения римлян, народы и племена северо-западной Германии в один союз, обмануть Вара дружелюбием и льстивой угодливостью и потом заманить его со всем войском в страну, где легионы Августа могли бы быть истреблены без всякого труда. Весь план был основан на хитрости и обмане; но было бы не только несправедливо, а даже смешно требовать от людей, стоявших еще на первой ступени образованности, морали образованного века и судить их поступки по законам строгой нравственности. 

Разгром Вара в Тевтобургском лесу

Вар был ослеплен своим высокомерием, и обмануть его было легко. Волнения между германцами и существования между ними заговора нельзя было не видеть, но, несмотря на то, наместник Августа позволил завлечь себя в ловушку, которая, конечно, была устроена гораздо хитрее, чем он мог ожидать от простодушных и необразованных германцев. Даже когда другой князь херусков, Сегест, дочь которого, Туснельда, против воли отца, вышла за Арминия, – передал римскому наместнику планы своего зятя, Вар не сделался осторожнее; напротив, он именно в это время и отделил часть своего войска, послав его подавлять восстания в разных краях области, а сам, завлекаемый Арминием и его друзьями, двинулся в северную Вестфалию, где заговорщики возбудили восстание в одном племени. Арминий завел обманутого наместника в совершенно непроходимую местность Тевтобургского леса, где горы и густые леса, облегчали нападение на римское войско, движение которого, затруднялось кроме того бурями и проливными дождями. Когда Вар и легионы Октавиана, зайдя в окрестности Детмольда, не мог двинуться ни назад, ни вперед, германцы тотчас же отделились от его войска и напали на него, в соединении с окрестными жителями. Со всех сторон окруженные и атакованные врагами, войска Августа потерпели страшное поражение. Все попытки Вара спасти свое войско были тщетны; его легионы, состоявшие более чем из 24 тысяч человек, были истреблены в кровавой резне, продолжавшейся несколько дней. Сам наместник Октавиана, в отчаянии пронзил себя мечом, и немногие солдаты, избежавшие смерти, попали в плен. Германцы поступали так, как обыкновенно поступают в таких случаях варвары: ярость их не знала пределов. Множество легионеров Августа было принесено в жертву богам; другие были пригвождены к деревьям, или избиты до смерти. Ближайшим следствием этой победы было разорение римских фортов и укреплений в Германии, и уничтожение господства империи Октавиана Августа на правом берегу среднего Рейна.

Атака Арминия во время битвы в Тевтобургском лесу. Картина И. Янсена, 1870-1873

 Сражение в Тевтобургском лесу (9 г. по Р. Хр.) было самым сильным поражением, которое испытал народ римский со времени неудачи Красса на Востоке. Оно распространило в Риме тем больший ужас, чем успешнее были походы Друза и Тиберия, и тем тяжелее было для пасынка Августа, Тиберия, снова покорять возмутившихся жителей Паннонии. Октавиану приходилось опасаться нового восстания паннонцев и вторжения варваров с двух сторон, и если расширение границ на счет этих народов было мерой неблагоразумной, то нельзя не сознаться, что с этих пор для римлян всякая остановка на этом пути или даже отступление сделались столь же опасны, как и всякий шаг вперед. Август и вся столица были так смущены известием о поражении Вара, как будто бы германцы уже стояли под стенами Рима. Сам император Октавиан несколько дней не знал, как отделаться от своего страха. По словам одного из тех анекдотов, которыми обыкновенно стараются обрисовывать все важные моменты в истории, – Август под первым впечатлением горя, разорвал свои одежды и целый день сидел взаперти, постоянно повторяя: «Вар, Вар, отдай мне мои легионы!»

Октавиан поспешил предотвратить грозившую опасность, приказав как можно скорей укомплектовать стоявшие в окрестностях Рима легионы. Но римляне и даже итальянцы уже давно перестали составлять ядро войск, которые носили их имя и защищали их государство; поэтому быстрый набор новых легионов был соединен с такими затруднениями, что Август должен был прибегнуть к самым крутым понудительным мерам. Из граждан, достигших определенного законом возраста, ни один не пошел добровольно. Император Октавиан приказал бросить жребий и вместе с тем объявил, что всякий, уклоняющийся от службы, будет лишен всего своего имения и объявлен бесчестным. Когда, несмотря и на это, многие не явились на службу, император велел для примера казнить нескольких граждан. Август вновь призвал на службу даже вольноотпущенных и солдат, выслуживших сроки. С набранным таким образом войском он послал на Рейн пасынка своего Тиберия. Тиберий счел бесполезным вновь покорять отпавшие земли; но чтобы показать варварам, что римляне еще не обессилены, он совершил небольшую экспедицию за Рейн. Вообще за поражение Вара, империя Августа поплатилась только своими владениями в средней Германии, но удержала за собою область фризов, в низовьях Эмса и Рейна. Германцы сами не думали пользоваться своей победой, для завоевания Галлии, потому что дикие народы остаются соединенными только до тех пор, пока не достигнут своей ближайшей цели.

 

Интересное История